— Но коли так, почему бы тебе не околдовать его армию и не уложить всех одним заклинанием? — не без насмешки осведомился Валерий.
Ксальтотун воззрился на аквилонца так, словно провидел не только насмешку, но и безумие, тлевшее в капризном взгляде правителя.
— Тебе не о чем беспокоиться, — сказал он, помолчав. — Мое искусство в конце концов сокрушит Конана, точно ящерицу под каблуком. Но даже колдовству должны помочь копье и меч!
— Если он перейдет реку и встанет в Горалийских холмах, его не так-то просто будет выковырнуть оттуда, — заметил Амальрик, — Но если мы перехватим его по эту сторону, в долине, мы сотрем его в порошок. Далеко ли Конан от Танасула?
— Если он будет двигаться с той же скоростью, что и теперь, он достигнет бродов завтра к вечеру. Его люди выносливы, и гонит он их без остановки. Он прибудет туда, опередив гандеров самое большее на день.
— Отлично! — Амальрик решительно грохнул по столу кулаком. — Я доберусь до Танасула прежде него. Скорее отправить к Тараску гонца, чтобы выступал немедля туда же! К тому времени, когда он подоспеет, я отрежу Конана от переправы и разобью его наголову. А потом вместе с Тараском мы перейдем на ту сторону и расправимся с гандерами…
Но Ксальтотун только покачал головой:
— Это был бы неплохой план, если бы перед тобой стоял не Конан. Однако твоих двадцати пяти тысяч воинов отнюдь не достаточно, чтобы покончить с его девятнадцатью до подхода гандеров. Они будут сражаться, как раненые пантеры! А если в разгар битвы подоспеют еще и гандеры? Ты окажешься между двух огней и будешь уничтожен к приходу Тараска. Как бы он ни спешил, выручить тебя он не успеет.
— Ну так что же нам делать, по-твоему? — хмуро спросил Амальрик.
— Нужно идти на Конана объединенными силами, — ответствовал ахеронец. — Пошли всадника к Тараску, пусть двигается сюда. Дождемся его, потом вместе выступим на Танасул.
— Но пока мы будем ждать, Конан уйдет за реку и соединится с гандерами! — возразил Амальрик.
— Конан не сможет перейти реку, — заверил его Ксальтотун.
Вскинув голову, Амальрик прямо взглянул в бездонные глаза мага:
— К чему ты клонишь?
— Предположим, далеко на севере, в верховьях Ширки, разразятся проливные дожди, а значит, река у Танасула вспухнет так, что переправа сделается невозможной. Тогда мы сможем без лишней спешки собрать войска, прижать Конана к берегу и раздавить, как жука. А потом, когда полая вода схлынет, — я полагаю, это произойдет уже на другой день — мы перейдем реку, чтобы прикончить и гандеров. Таким образом, дважды наша полная сила будет использована против меньших отрядов.
Валерий расхохотался, как всегда, когда недалека была чья-нибудь гибель, — все равно, друга или врага — и беспокойно, резким движением пригладил непослушные желтые кудри. Амальрик взирал на ахеронца со смесью ужаса и восхищения.
— Если мы загоним Конана в долину Ширки таким образом, чтобы по правую руку у него были отроги холмов, а слева — бешеная река, наши с Тараском армии вправду оставят от него мокрое место, — проговорил он. — Значит, ты думаешь… ты уверен, что возможны такие дожди?
— Я пойду в свой шатер, — вставая, сказал Ксальтотун. — Некромантия не совершается одним взмахом жезла. Отправьте к Тараску гонца. И чтобы никто не смел приближаться к моему шатру!
Без этого последнего приказа вполне можно было обойтись. Ни один воин во всем войске ни за какие деньги не подошел бы к таинственному шатру из черного шелка, входные занавеси которого были всегда плотно задернуты. Туда никогда не входил никто, кроме самого Ксальтотуна; тем не менее из шатра часто слышались загадочные голоса, полотнища стен трепетали при полном безветрии, раздавалась жутковатая музыка. А иногда, в глухой полуночный час, черный шелк подсвечивало изнутри багровое пламя, а по стенам начинали метаться бесформенные тени…