— Допустим, я смогу вытащить тебя отсюда? — спросил Осман.
— У тебя есть план? — прошипел Конан.
— Возможно, возможно. Разумеется, от тебя потребуются определенные гарантии.
— Гарантии? — повторил разъяренный Конан. — Поближе к делу, приятель!
— Для меня то, что я говорю, имеет вполне определенный смысл. Я хочу получить часть сокровищ.
— Не переоцениваешь ли ты свои возможности? — осведомился киммериец. — Ты такой же узник.
— Не надолго. Если я помогу тебе сбежать, пойдешь ли ты за казной и отвалишь ли мне двойную долю?
Конан решил поддакнуть приятелю:
— Ага. Двойная доля твоя, если ты сможешь вытащить меня отсюда. А теперь, как ты намереваешься сделать это?
— Есть способ. Я, в отличие от тебя, не закован. Для меня не составит большого труда одолеть болвана тюремщика и завладеть ключами. Но чтобы выбраться отсюда, придется подняться по лестнице прямо в караульное помещение. И эта перспектива вызывает у меня некоторое замешательство.
— И как же ты думаешь справиться?
— Ты непревзойденный боец. Если я освобожу тебя, сможешь ты пробить нам дорогу через караулку?
— Смогу. Остается маленькая проблема с этим вот, — сказал киммериец, позвякивая цепями.
— Это главное препятствие. Наверху, перед караульным помещением, стоит наковальня, используемая, чтобы налагать оковы на подобных тебе опаснейших узников. Если мне удастся спустить ее сюда вместе с молотком и зубилом, сможешь ли ты размозжить свою железную бижутерию?
— Клянусь Кромом! — вскричал Конан, ощутив легкий ветерок надежды. — Если у тебя получится спустить сюда ту наковальню, молот и зубило, я отделаюсь от этого железа быстрее, чем успеет раздеться заморийская шлюха! — Затем добавил, уже недоверчиво: — Хоть я и не могу разглядеть тебя как следует, однако ты не кажешься силачом. Успеешь ли ты спустить наковальню, пока кто-нибудь не хватится тюремщика?
— Что ж, — криво усмехнулся Осман, — мы выясним это, не так ли?
Той ночью Осман принялся стонать. Примерно через час тюремщик спустился проведать своих подопечных.
— Что с тобой? — заорал он, шаркая по сырому полу.
— Тысяча демонов ворвалась в мое брюхо! — закричал Осман. — Ты принес мне отравленную жратву! Тащи сюда лекаря, иначе я сдохну и тебе, негодяй, придется занять мое место на плахе! — И он зашелся в очередном протяжном стоне.
— Не так ужасно, чтобы поднимать такой вой, — проворчал тюремщик.
Он подошел к темнице Конана и поднял свой факел. Конан, уверившись, что его оковы видны от двери, прикинулся спящим. Убедившись, что от киммерийца угрозы ждать не приходится, тюремщик вернулся к камере Османа. Послышалось бряцанье ключа в замке, шарканье, негромкое ворчанье, затем звук удара, резкий вскрик и еще один удар.
— Я свободен, Конан! — сказал Осман.
— Нет еще. Ты по-прежнему здесь, внизу, вместе со мной. Тащи мне это железо, и я освобожу тебя.
Осман подошел к двери, перебирая связку ключей, пока не отыскал нужный. Дверь распахнулась.
— Теперь я схожу за наковальней, — сказал он.
— Меньше болтовни и больше дела, — посоветовал Конан. — Поторапливайся!
Мошенник кинулся прочь, и Конан услышал топот ног, перескакивающих через ступеньки. Донесся скрип и скрежет, затем тяжелый вздох. Казалось, будут вечно длиться эти вздохи и этот скрежет, сопровождаемые звяканьем тяжелого металла о камень. Киммериец весь изошелся нетерпением, пока мошенник, шатающийся под тяжестью наковальни, снова не появился в дверном проеме. Он едва не рухнул у ног Конана. Мощные руки Конана приняли тяжелый груз.
— Быстро, приятель, молоток и зубило!
— Думаешь, — с трудом перевел дух Осман, — эта наковальня — такой пустячковый груз, что остальное я мог захватить свободной рукой?
Конан рывком поставил его на ноги:
— Беги, пока я не свернул тебе шею!
Со стоном и хрипом Осман заковылял, пошатываясь. Через пару минут он вернулся: в одной руке кузнечный молот с короткой рукоятью, в другой — зазубренное зубило.
— Надеюсь, ты знаешь, как ими пользоваться?
— Мой отец был кузнецом, — отозвался Конан, выхватывая у мошенника инструменты. — С молотом я познакомился раньше, чем с мечом.
Встав на колено, он поставил одну ногу на наковальню и направил зубило к соединению цепи с ножным кольцом. Одним мощным молниеносным ударом он разрубил закаленное железо. Звук пролетел по узилищу, подобно раскатистому звону огромного колокола.
— Там, наверху, услышат, — истерично прошипел Осман. — Быстрей!
— Что, похоже, я попросту трачу время? — осведомился Конан.
Он повторил процедуру с кольцом на второй лодыжке. Согнувшись насколько возможно, он рассек цепь, что вела к шее; несколько звеньев осталось висеть на кольце. Затем он положил левое запястье на наковальню и приставил зубило.
— Держи зубило, — приказал он.
Осман осторожно взял инструмент:
— Ты ведь не промахнешься и не двинешь мне по…
Конан не обеспокоился разуверениями, а лишь нанес сокрушительный удар по верхушке зубила и перерубил цепь. С проклятиями Осман выронил зубило и затряс поврежденной кистью. Теперь Конан перехватил зубило левой рукой.
— Давай! — приказал он.
Осман нерешительно подобрал зубило.
— Способен ли ты бить левой? Уверен, ты можешь промахнуться. — Тут он услышал доносящиеся сверху шум и голоса. — Да поможет мне Митра, — выдохнул Осман, направляя зубило и крепко зажмуриваясь.
Дикий взмах молота — и последняя цепь отлетела в сторону.
Конан выпрямился и рассмеялся:
— Свободен!
— Свободен? — возмущенно повторил Осман. — Мы в темнице, и стража приближается!
Одной рукой Конан взял молот, а другой — зубило.
— Тогда нам лучше собираться! Он ринулся в дверь своей камеры. Осман сразу за ним.
Поднимаясь по лестнице, они встретили пару спешащих вниз изумленных стражников. Первый занес меч над головой Конана, но киммериец отбил лезвие зубилом и в следующее мгновение размозжил противнику голову — молот сокрушил прочный металлический шлем, будто тот был из пергамента. Конан подхватил готового рухнуть стражника и швырнул его под ноги второму. Стражник расставил ноги, дабы сохранить равновесие, и тут киммериец протаранил зубилом его грудину — стержень пронзил сердце, и тупая кромка зарылась глубоко в позвоночнике.
Конан подхватил меч поверженного врага, затем перескочил через оба тела и ринулся дальше, в караульную комнату. Там трое оставшихся стражников кинулись к своим доспехам и выхватили оружие. Один поднял было крик, но меч киммерийца устремился к его глотке и прервал вопль на полуслове. Другой попытался выбежать из караулки, но Конан швырнул массивный молот, размозживший затылок стражника, будто яичную скорлупу.
Последний стражник, прикрываясь щитом, замахнулся секирой. Первый удар Конана разнес щит и руку, его державшую. Второй расколол череп. И в комнате сразу воцарилась тишина.
— Пять человек! — с благоговением воскликнул Осман. — Пять человек уничтожено в один миг!
— От тебя чертовски мало проку, — сказал Конан, отбирая себе лучшее оружие из того, что имелось в комнате. Ничего из одежды и шлемов не подошло гиганту, а потому он довольствовался своей набедренной повязкой и с головы до ног обвешался оружием.
— Но ты действовал слишком хорошо! — возразил Осман. — Что еще от меня требуется?
— Прежде всего лошадь. Отправляйся, быстро отыщи нам двух скакунов и веди их сюда.
— Я один?
— Ага, один. Посмотри на меня! — Почти обнаженное гигантское тело варвара все было в синяках и царапинах, его волосы спутались, да и вся его внешность отнюдь не улучшилась от пребывания в темнице. — Я не отойду и на пять шагов от дверей, как кто-нибудь из горожан поднимет тревогу. Вряд ли кто-то примет эти железные браслеты за украшения. Иди и укради нам лошадей, да давай поторапливайся!
Маленький человек кинулся за дверь, и Конан какое-то время с тревогой ожидал звона снаряжения стражников, бегущих отомстить за убитых товарищей. Затем он услыхал приближающийся стук копыт двух скачущих галопом лошадей. Превосходно натренированный слух подсказал ему, что одна была под седоком, другая — нет. Мгновения спустя Осман уже останавливался у двери, сидя верхом на великолепном боевом скакуне и ведя на узде другого. Оба были под кавалерийскими седлами.