Устин (разочаровано). Не нашел.
Потап (уводит Устина из зала). Очень хорошо, пошли отсюда; глянь, ползала уж свалило...
- Тихо-то как...
- Дядь Лева, а куда мы пойдем?
- Отведите нас к отцу Зупу.
- Да не знаю я вашего Зупа; я поведу вас...
Действие Третие.
"Детский Дом."
Атака на Волоколамском захлебнулась в осеннем тумане. Дома, танки, люди - утонули, почили в девственной чистоте тумана; туман, на сотни миль: и до звезд, и до самого Юши, объял проклятые просторы, приласкал их, успокоил, будто в кислоте - растворил мятые обрывки колючей проволоки, перекуроченные взрывами ежи... Лишь обгорелые остовы виднелись деревенских печей и танков. И словно древние Корабли, из тех, на которых переплывают из пространства в пространство, плыли - они в густых туманных мороморахах; Бог мой, где-то лаяла собака. Но, странно, именно этот нелепый, с подхрипом, лай только усиливал хрустально ясную тишину тумана...
- Слышите, дядя Лева - собачка.
- Тише вы, тише.
- А вот отец Зуп говорил, что туман - думы Господа.
- Глупый он, ваш отец; туман это туман, а никакого Бога нет.
- Ой, смотрите, дядь Лева, какой шарик.
- Где шарик!?
- Да вот же - шарик.
- Как ты меня напугал, Павлик, не подбирай больше ничего с земли; а если бы это была граната?
- Не-э, граната взрывается, а это просто - хрустальный шарик.
- Ну хорошо, хорошо, пусть будет шарик, пошли отсюда, быстрей...
- Ой, смотрите, дядь Лева, здесь кто-то жил.
- Черт! доски... дом взорвали, сволочи...
- А чей дом, дядя Лева, чей дом?
- Откуда я знаю! идите тише.
- Ой, бумажка...
- Ну, Иосиф, а читать-то ты умеешь?
- Меня отец Зуп научил.
- Ладно, давай, читай, только тихо.
- "Юрий Тудымов "Против ветра времени", пьеса в семи действиях,.. действующие лица: Тахеева Рита - девушка восемнадцати лет, Омов Иван Вениаминович - писатель, семьдесят три года, Хрусталев Илья - экстрасенс, двадцать восемь лет, Михра - старик..."
- Глупость какая-то, дай-ка сюда.
- Не хочу! не дам...
- Ну ладно, не плачь; ребятки, больше никаких остановок, идем быстро, но тихо.
"Но куда?"
- Куда же? - тоскливо пробормотал дядя Лева, - ребятки, простите, не знаю я, где мы.
Павел и Иосиф промолчали, а Мария сказала:
- Пойдемте, мне кажется, я знаю дорогу.
- Какую? - дядя Лева огляделся по сторонам, - туман ведь.
- Пойдемте, - повторила Мария.
И они пошли.
- Ой, - корвет!
- Что?
- Дядя Лева, вот же, плывет...
- И в звездах весь...
- Что вы, ребятки, что вы! это танк, его просто взорвали, успокойтесь, да не прыгай ты, Павлик! Мы сейчас выберемся...
Павлик повернулся к дяде Леве, еще и еще хлопнул в ладоши:
- Славно-то как, дядя Лева, мы поплывем на корвете!
- Вы не наигрались... бедные... ладно, поплывем, только: чур...
- Не бойтесь, дядя Лева, вот - шарик.
- Э, вы что, ребятки, что с вами?!
Но Павлик звонко рассмеялся, подкинул ввысь хрустальный шарик, и оттуда, из шарика...
- Ключик! ура, ключик! - закричал Иосиф.
Взмыл корвет, ахнуло небо, а земля - ринулась вниз, в бездну, словно и не было никакой земли, и не будет уже никогда, потому что - вдруг: свет, потому что луч легкого света, разъяв туманы, распахнулся над бездной, успокаивая ее, бедную.
- Дядя Лева, дома!
- Мы дома!..
- Вы с ума сошли!! - и, чуть тише, - вы же с ума сошли...
- Дядя Лева, не бойтесь, посмотрите, там - в лучике...
Из тихого, легкого сияния к ним вышел старик.
- Спасибо вам, дорогие мои, спасибо.
- А, это Вы, хм, отец Зуп?
- Дядя Лева, что же Вы! это ангел, смотрите: крылья...
- Пойдемте, Лев Модестович, - мягко проговорил старик.
- Куда? - облизнул губы, сглотнул, - зачем?
- Не понимаете, жаль.
- Дедушка ангел, простите, он понимает, просто смешной он такой...
- И Бога, говорит, - нет, он такой странный...
- Да, конечно, - улыбнулся старик.
Змеи из глаз моих выползли, шелестящие змеи в песке лица, по щекам, вниз, к земле, унося песок в землю, желтый скрипучий песок - в грязную мутную землю: вниз, к земле! Высится черное из тела моего - вниз: к земле; скрученный золотыми лоскутьями снов безотрадных, лови, падай! вскинь ладони в синь стылую неба, изогнись в себе, прянь в себя - мертвым: вниз - к земле! в карусели кипящие солнцем - ослепни, оглохни в песках тела своего; я - не понимаю...
- Где я?
Но не бойся, забудь себя, спи.
- Где, где я?
Но не слушай себя, никого нет; и тебя - нет.
- Я умер?
И смерти - нет.
- Я: умер.
Бескрайние зыбкие луга, залитые покойным светом, тихие туманы томлением тусклым своим давящие горло: случилось, но что?
- Не плачьте, теперь уже, не плачьте, - сказал старик.
- Вас всех... тут... без суда и следствия...
- Дядя Лева, Вы не поняли!
- Не поняли, дядя Лева, смотрите:..
- Смотрите: Бог...
- Уроды, нет же! это лишь глупость! так здесь не бывает, не будет, я боец Красной армии, я... так просто не могу быть! какого несознательного вы из меня тут делаете?!
Почему? но - почему?
- Да потому, что я - не урод! я нормальный советский человек!
Не надо, не плачьте, ну - не надо...
- Там - фашисты, гады, а вы тут... все - с ума сошли, а там, там...
- Дядя Лева, зачем Вы плачете?..
- Из-за фашистов - зачем?
- Они же тоже, все здесь, - как и Вы...
- Ненавижу... ненавижу...
- Дедушка ангел, простите нас!
- Мы не хотели...
- Я понимаю, пусть он делает, что - хочет, я понимаю.
- Дедушка ангел, а фашисты, правда, ему будут?..
- Он просил фашистов...
- Бога не просил, а - фашистов...
Бога не просил.
Глава Третия.
Карта ХХ.
Сперва возвращалось обоняние: запах спирта, значит живой, потом зрение: медсестра у койки, значит, лечат: в больнице.
- Где я?..
- Госпиталь это; Вы меня слышите?
- Не о том... где я был?
- Вас привезли с Юго-Западного; ведь правда, да?
- Белоруссия? там же фашисты...
- Лично товарищ Буденный просил...
- Кто? как? Минск... "Багратион"?.. Гарни... храм, мне подарили... не помню...
- У Вас контузия, но теперь все будет хорошо, верите?
- А фашисты? где фашисты?
- Вам нельзя много говорить, Вам надо спать.
- Спать... Шадай... Иах... Это Кассиэль проклял меня... нет, не помню...
занавес
- Я в Москве, в Москве, - повторял и повторял дядя Лева, - значит, Москва жива, выстояла, гады не прошли...
Плакала четырнадцатилетняя медсестра.
Спи, солдат, спи, не думай, не знай, забывай и ее, и себя - спи, нет ничего на земле, что могло бы сказать, опровергнуть: о, это не сон, - спи; не выстояла Москва, 4 ноября с Воробьевых гор был бы расстрелян в упор Кремль, личный приказ Фюрера Кремль спас: - 7 ноября, утром, в Тушино под бравурные марши Сводного оркестра им. III-его Интернационала приземлился "Юнкерс", а в полдень Адольф Гитлер уже ехал в роскошном, специально доставленном по такому случаю из Берлина, "Хорьхе" - по Тверской во главе мощной танковой колонны 2-ой и 3-ей групп Гудериана и Гота; жители домов распахивали окна, пытались понять - что значит этот грохот на улицах?