Обмен сырья на готовую продукцию съедал рост машиностроения ГДР и ускорил устаревание собственной производственной базы. Чтобы избежать этой дилеммы, Хонеккер пошёл прежде всего двумя путями:
• Укрепление отечественного энергоснабжения, прежде всего бурым углём. Это происходило за счёт естественной окружающей среды.
• Усиление сотрудничества с Западом, прежде всего с ФРГ. Это сделало ГДР страной с низкой заработной платой для таких клиентов, как оптовая посылочная торговая фирма Quelle или мебельный торговец Ikea, а также привело к росту задолженности и, тем самым, к зависимости, прежде всего от империализма ФРГ. Символом этого является миллиардный кредит, затеянный в 1983 году покойным председателем ХСС Францем Йозефом Штраусом, который этот закоренелый антикоммунист одобрил ни в коем случае не из чистого человеколюбия.
Последствия для условий жизни населения ГДР становились всё более невыносимыми, и бюрократическое придирки всё более бросались в глаза.
Никто в ГДР не страдал от голода, фактически каждый, кто хотел, мог устроиться на работу — но всё же накапливался гнев на произвол, высокомерие и явную некомпетентность господствующих бюрократов. Прежде всего мелочная политическая опека людей, мелкотравчатый, обывательский страх перед любым критическим тоном порождали горечь и отчаяние.
В июне 1945 года, ещё до основания СЕПГ, КПГ заняла позицию о совиновности немецкого народа во Второй мировой войне, а также о собственных ошибках.
Однако, в противоречии с этой позицией, некоторые коммунисты присвоили себе роль судей народа, настаивали на своих антифашистских заслугах и отделяли критику от самокритики.
Возмутительно высокомерным тоном тогдашний генеральный секретарь Союза немецких писателей, кандидат в члены ЦК СЕПГ Курт Бартель (Куба) выразил это, отчитав строительных рабочих Аллеи им. Сталина после рабочих протестов 17 июня 1953 года:
«Вы бродили по городу в плохой компании … Ровно как ладонью пиджак немного чистят от пыли, Советская армия прочистила город. Но вы можете ложиться спать как хорошие дети в девять часов вечера. За вас и за мир во всём мире несут караульную службу советская армия и товарищи из немецкой народной полиции. Вам так же стыдно, как и мне? Вам теперь придётся выстроить много и очень хороших стен, и в будущем вам также придётся действовать очень умно, прежде чем забыт будет этот позор …».
Вилли Диккут сделал вывод из уже описанного опыта касательно бюрократов типа Пауля Фернера:
«За высокомерие и произвол, с которыми тут занимались кадровыми делами, когда-то придётся поплатиться» (В. Диккут. Was geschah danach? С. 78).
Эрих Хонеккер, который любил выпячивать своё антифашистское прошлое, также очень быстро оставил позади себя всю необходимую самокритику и скромность. Его возмутительные замечания перед лицом огромной волны бегства из ГДР в 1989 году («Мы не прольём ни слезинки по ним») в конце концов переполнили чашу терпения.
О том, что высокомерие руководителей СЕПГ уже давно смешалось со страхом перед собственным населением, свидетельствует расширение огромного шпионского аппарата «Штази», который создал досье о неимоверных четырёх из 17 миллионов граждан ГДР.
Голосование ногами: В августе 1989 года сотни граждан ГДР - в основном молодёжь - бежали через Венгрию в Австрию. «Мы не прольём ни слезинки», — сказал полностью ослеплённый Эрих Хонеккер.
В ноябре 1988 года поставки советского журнала «Спутник» были запрещены после того, как КПГ грубейшей фальсификацией истории была обвинена в победе Гитлера. Этот промах стал желанным предлогом для того, чтобы воспрепятствовать распространению влияния гласности на ГДР.
Однако для населения важна была не правильность или неправильность мнений, высказанных в «Спутнике», а вопиющая нелепость того, что Хонеккер, с одной стороны, говорил о братстве с Советским Союзом, а с другой - запретил его публикации.
В то же время выяснилось, что руководство СЕПГ оказалось в изоляции. Успех подпитываемого Западом движения беженцев доказал людям, что настало время бороться за демократические права. На всё более масштабных массовых демонстрациях распространялись требования о свободных выборах, большей демократии, свободе передвижения и прекращении бюрократической опеки. Новая уверенность в себе нашла своё выражение в лозунге: «Мы - народ».