Правда, в замке имелась прекрасная библиотекаре сотнями специальных изданий, принадлежащих академии и училищу, но пользоваться ею юнкера практически не могли. Бюрократический аппарат управления военно-учебными заведениями и академическое начальство оказались здесь на высоте. Формально юнкерам разрешалось брать любые книги, но только от двух до восьми часов после полудни, находясь в комнате, смежной с библиотекой. Комната была неудобной для занятий. В ней стоял несмолкаемый гул, сновали туда-сюда юнкера, слушатели, преподаватели. Кроме того, юнкера в это же время должны были пообедать, посетить занятия по физической подготовке, фронтовые тренировки.
В среднем классе много времени отнимали гимнастика, фехтование, ротные учения, чтение уставов и наставлений. Словом, в библиотеке можно было заниматься только от вечерней зари до двенадцати часов ночи или с шести утра до занятий. Вставать до общего подъема у Романа уже вошло в привычку. В праздники и выходные дни иметь на руках книги из библиотеки запрещалось.
Выход был один — приобрести нужные учебники и наставления на собственные деньги. Но где их взять? На репетиторство нет времени. Тридцать рублей, заработанные летом, он уже истратил. Купил и кое-какие книги, но в основном исторические. Хотя полезность и нужность их Роману была очевидна, но сейчас они не являлись самыми необходимыми. С чувством стыда обращается он к родным с просьбой не высылать ему в различное время года денег, общая сумма которых составляла восемнадцать рублей, а сразу прислать двадцать за весь 1876 год. Этой просьбой юноша сознательно лишал себя многих и без того редких удовольствий, но надеяться больше было не на что. Кроме того, оставались еще книги, вечерние юнкерские концерты и прогулки по городу. Интересно было смотреть на строящуюся громаду Литейного моста или вошедший в Неву броненосец. Аккуратно посещал Роман службы в Исаакиевском соборе.
Учеба по-прежнему оставалось главным делом для Романа Кондратенко. Он все больше приобретал уверенность, что год закончит в числе первых. Однако все получилось не так. Рота вначале договорилась с преподавателем курса долговременной фортификации, что тот не будет делать текущего опроса, а примет сразу весь материал на экзамене. Но скоро большинство юнкеров отказалось от этой затеи. Роман же слишком понадеялся на свои силы, пошел отвечать в числе первых и… оплошал. Ответ его был настолько неудачен, что впервые за долгие годы учебы Роман Кондратенко получил 6 баллов. Примириться с этим он не мог. Было задето его самолюбие. Две недели днем и ночью готовил курс, пока не стал полностью уверен в своих знаниях. Вторично этот экзамен Кондратенко сдал на 12 баллов.
Неудача с экзаменом по фортификации научила его многому. Оставшееся время Роман занимался с таким упорством, что окончил курс с абсолютным баллом.
И снова лагеря. Программа летней подготовки мало чем отличалась от прошлогодней. Только вот маневрами, помимо великого князя, руководил военный министр Милютин. Кроме гвардии и военно-учебных заведений, привлекались строевые части. Причем на последних маневpax юнкера стажировались в должностях командира саперного взвода, помощника начальника полевого караула, начальника караула. В одном из таких караулов Кондратенко простудился и заболел. Полковой врач уложил его в постель. Нестерпимо ныло колено. За ночь температура спала, и он вернулся в роту. Однако через день нога распухла по-настоящему. В тот же вечер Романа отправили до ближайшей станции, а оттуда в Петербург в сопровождении фельдшера. В госпитале ему сказали, что колено простужено, отчего образовалось воспаление надкостной плевлы в коленной чашечке. Болезнь надолго приковала Кондратенко к постели и потребовала упорного лечения теплыми ваннами, йодом.
Две недели пролежал Роман в госпитале и выписался только к началу нового учебного года.
Выпускной год для юнкеров Николаевского инженерного училища был особенным. Встал вопрос, куда определяться на службу. Отношение к учению стало самым серьезным у всех без исключения выпускников. Роман решил закончить училище если не первым, то в числе таковых. Не изменил он и своему обязательству в отношении языков. Дела шли прекрасно, но незадолго до Рождества у Романа вновь заболела нога. Он слег, и снова надолго. Юноша страдал от боли, от своей беспомощности, оттого, что отстает в учении и уже не догонит ведущих, несмотря на дружескую помощь однокашников. Болезнь, наконец, отступила, но время было упущено. С еще большей энергией принялся Роман за работу, стал урывать время от сна. Не окрепший от болезни, он таял буквально на глазах. Товарищи, конечно, заметили это и запретили Роману излишнюю нагрузку. Следили за ним сами юнкера, да и Кондратенко, чувствуя, что долго не выдержит перенапряжения, стал заниматься спокойнее.
Все чаще юнкера обсуждали свою будущую службу. Роман мечтал по окончании училища выйти в Варшавскую крепостную артиллерию, в Александровскую цитадель, но от мечты до действительности было далеко. Тем не менее он дважды писал рапорт командиру роты, хлопотал, и кажется, его настойчивость обещала успех.
12 апреля 1877 года произошло событие, которое всколыхнуло не только училище, но и всю Россию. Началась война с Турцией. Войну эту ждали давно, и не было ничего удивительного, что царский манифест был воспринят с восторгом. Улицы Петербурга заполнил народ, всюду читали манифест, приветствовали войска и отдельных военных. Освобождение порабощенных народов от пятисотлетнего оттоманского ига! Эта цель всколыхнула всю страну. Народы России, связанные традиционными узами дружбы с родственными народами Балкан, горячо откликнулись на просьбу своих славянских братьев о помощи и с радостью вступили в освободительную войну. Министр внутренних дел А. Е. Тимашев докладывал царю: «По общему отзыву губернаторов, запасные люди собирались везде быстро и охотно; немедленно по получении сведений о призыве нижние чины спешили явиться в призывные пункты, пренебрегая всеми опасностями распутицы: были случаи, когда некоторые из них проходили до призывного пункта около 100 верст пешком в двое суток. Уклонившихся от явки по призыву не было».
Юнкера видели этот народный энтузиазм, сами стремились на войну, которая еще только разгоралась. В день объявления войны русская армия перешла румынскую границу. Наступление началось с форсирования Дуная — одной из блестящих операций в истории войн, — и далее пошли обычные военные будни.
Пережив первые волнующие дни, почти забросив подготовку к выпускным экзаменам, Роман сразу обратился к практической стороне дела. Судя по наличию у турок целого ряда прекрасно оборудованных крепостей, как на берегу Дуная, так и в глубине Болгарии, нашим войскам предстояла борьба с ними. Понимая, что не всякую крепость можно взять штурмом, Роман принялся за составление проектов войны, и, в частности, осадной.
Товарищи не понимали его занятий, таким же странным казалось им почти полное отключение Кондратенко от экзаменов. Время внесло свои коррективы и в жизнь Кондратенко. Война войной, а училище надо заканчивать. В конце июня 1877 года Роман Исидорович в числе первых заканчивает Николаевское инженерное училище и получает офицерский чин подпоручика.
Глава 4
В СТРОЮ
1 августа 1877 года, в самый разгар русско-турецкой войны, Кондратенко представлялся командиру 1-го Кавказского саперного батальона по случаю назначения на должность. Батальон уже несколько лет располагался в Тифлисе.
Неделю назад он прибыл сюда для прохождения службы, и вот сегодня первый день в казармах. Совсем недавно он считал, что этот день встретит в Варшавской крепости. Мечтал, как будет принимать участие в разработке важных проектов и успеет попасть на войну, где уж постарается проявить себя с лучшей стороны.
Но в приказе о назначении говорилось, что подпоручик Кондратенко направляется в распоряжение командира 1-го отдельного Кавказского саперного батальона. Роман и сейчас с болью вспоминает то чувство горечи и разочарования, которое охватило его, когда он узнал о приказе. Но, трезво рассудив, нашел преимущество и в этом назначении. Во-первых, он ехал как-никак домой. Во-вторых, и самое, пожалуй, главное, шансов попасть в действующую армию появилось значительно больше, ибо на Кавказе уже шли бои.