Всю дорогу в поезде он думал о том, что его ждет на новом месте службы. Роман Исидорович понимал, что в его жизни, как и в жизни всякого военного, добившегося определенных успехов в службе и мечтающего о большем, наступил важный момент. Командование полком — первая ступень полководческого мастерства. Для одних она оставалась и последней, для других была лишь переходной на пути к командованию дивизией, корпусом… О будущих чинах Кондратенко не мечтал, но твердо понимал — не всякий командир полка станет корпусным командиром, но всякий командир корпуса полком командовал непременно.
Прибыв в Сувалаки, Роман Исидорович поселился в местном военном собрании — небольшом деревянном домишке, стоящем напротив полковой церкви драгунского полка. Полк этот в отличие от его, переведенного сюда два года назад, обжился в Сувалаках основательно.
На следующий день проснулся он очень рано и два часа успел поработать над планом деятельности на ближайшее время. Не упустил ни единой мелочи. Бодрый и подтянутый принимал представления офицеров, выступил перед построенным по случаю его прибытия полком. Далее пошли визиты к офицерам. Это было вовсе не обязательно, но Роман Исидорович считал своим долгом познакомиться с подчиненными поближе. Понимал, что от офицерского коллектива зависит половина всех успехов. А что они будут, он нисколько не сомневался.
Потянулась обычная служба. С двух до пяти в канцелярии, изучая полковую документацию, с пяти до отбоя находился в казармах батальонов, полковых мастерских, школе унтер-офицеров, пекарне, складах.
Скоро солдаты уже не только издали узнавали своего нового командира, а когда узнали, что он отправил на гауптвахту за рукоприкладство одного из унтеров 2-го батальона, прониклись к нему глубоким уважением. Надо было ехать за семьей, но дела совсем захлестнули нового командира, и он решил не спешить с отпуском. Ему хотелось провести пробное полковое учение, чтобы посмотреть людей, переговорить подробней с каждым офицером.
Жене он писал: «…Ты не печалься, что в силу необходимости мне приходится так запаздывать. Я иначе не могу поступить, не нарушая своих убеждений». Надежда Дмитриевна и не думала обижаться. Она успела изучить мужа и всегда оставалась ему не только верной женой, но и преданным другом. Вчитываясь в скупые строчки мужниного письма, она видела всю его жизнь, словно сама находилась рядом: «…До трех часов дня я провел в полковой канцелярии, а потом, пообедав в военном собрании, отправился вместе с подполковником Екишевым за город верхом, осматривать место нашего лагеря… Провожу время преимущественно в казармах, нигде не гуляю, ибо по вечерам тоже приходится заниматься…»
Вскоре Роман Исидорович почувствовал, что для него в полку тайн не существует, сам он стал неотъемлемой частью этого большого и сложного организма. Он успел привезти семью. Жизнь наладилась.
Большую часть свободного времени Кондратенко отдавал полку. Далеко не просто оказалось осуществить намеченное. Роман Исидорович посмеивался, вспоминая, о чем мечтал он в ротных командирах. Самостоятельных, инициативных командиров полков не любили так же, как и командиров рот. Всякое новое, разумное, что предлагал Кондратенко в обучении войск, встречалось дивизионным и корпусным начальством в штыки. На все требовался циркуляр по военному ведомству, а добиться его было во сто раз труднее, чем навести порядок в полку. Это Кондратенко знал по опыту.
Не раз он приходил к выводу, что виноваты не только тупоголовые начальники, а вся система, но вспоминал славное прошлое русской армии, своих солдат и всякий раз находил оправдание любому сомнению. На его глазах солдаты отличались смелостью и организованностью действий на маневрах 20-го Сувалакского полка, четко взаимодействовали подразделения, быстро находили верные решения батальонные командиры на самые различные вводные, получаемые от посредников, руководителей учений.
1896 год ознаменовался для России восшествием на престол нового царя. Никто тогда и не предполагал, что это будет последний русский император, но начало его царствования отмечено событием символическим. Наряду с присягой войск, торжествами коронации, блеском фейерверков была Ходынка, сотни задавленных в толпе людей, предвестников будущих жертв двух войн, террора и революций…
А Сувалаки с воцарением Николая II продолжали вести тихую сонную жизнь заштатного городишка на окраине великой империи. Как и должно, драгунский и стрелковый полки присягнули новому императору. Отслужили торжественный молебен. И снова на плацу под барабан начались фронтовые учения, а из огневого городка послышались сухие хлопки выстрелов.
Впервые увидел Кондратенко Николая II через год, на маневрах. Молодой царь тогда объезжал войска западных округов. Маневры напоминали цирковое представление, а не большое войсковое учение. Измученные бесчисленными репетициями войска с нетерпением ожидали торжественного прохождения перед высочайшей особой. Царь прибыл в сопровождении большой свиты, быстро объехал войска и, не дожидаясь прохождения, поспешил распрощаться. Романа Исидоровича офицер в блестящем гусарском доломане смог поразить только своей молодостью. В остальном это был обыкновенный молодой человек с красивыми глазами и осторожными движениями. Внешность, особенно с первого взгляда, часто бывает обманчивой, но Кондратенко не ошибся. У руля великой страны встал далеко не великий правитель.
Второй и последний раз Кондратенко увидел царя через несколько лет. В первый месяц первого года нового века на балу в Зимнем дворце, куда пригласили командиров полков, он будет даже представлен государю. На балу собралось около четырех тысяч человек, и Роман Исидорович был глубоко взволнован оказанной ему честью. Царь за пять лет заметно постарел, и, хотя в его движениях и словах появилось больше уверенности, весь он по-прежнему оставался невыразительным и мягким. Глядя поверх головы Романа Исидоровича, ровным голосом спрашивал царь у полковника Кондратенко, где тот раньше служил, что делал во время войны, сколько времени командовал полком и есть ли у полка казармы. В ответ на заявление Кондратенко, что казармы есть даже для всей бригады, царь, демонстрируя феноменальную память, мгновенно заметил: «Да, да, я помню, недавно построены. Для пятой стрелковой бригады…» На этом представление закончилось.
Осенью 1897 года Кондратенко решил провести отпуск у брата. Это была его последняя встреча с родным Тифлисом. Из-за болезни сына Надежда Дмитриевна осталась дома. В этот отпуск он много ездил и ходил по городу, его окрестностям, вспоминал трудное детство. Вместе с братом посещали музеи, парки, театры. Театральное здание понравилось Роману Исидоровичу своим великолепием, обилием электричества, но труппа была настолько плоха, что, послушав своего любимого «Фауста», в театр решил он больше не ходить. Зато парк Муштаид, расположенный на высоком берегу Куры, посещал Роман Исидорович ежедневно. Из Ботанического сада открывался прекрасный вид на долину Куры и раскинувшийся, как на ладони, древний Тифлис. Знаменитый Сионский собор казался великаном, поднявшим свою остроконечную шапку над городом.
В конце октября Роман Исидорович возвратился в полк, вновь окунулся в беспокойную жизнь полкового командира. Два последних года перед началом нового века прошли в обычных заботах, спокойно и размеренно. Кондратенко за это время превратился в истового хозяина. Добивался денег на ремонт казарм и постройку новой. Затем, с не меньшей старательностью, занимался постройкой. В семье тоже произошло радостное событие. В 1898 году Надежда Дмитриевна родила двух девочек-близняшек. Мария и Вера, так назвали девочек, были особенно дороги Роману Исидоровичу. Он души в них не чаял, вечерами не отходил от колыбельки, в которой попискивали крошечные существа.
Словом, все было хорошо. Любимая работа, жена, дети, замечательное время в кругу семьи, сделавшее жизнь Романа Исидоровича счастливой. Он был очень прост. Не стремился к славе и чинам. Брату он в то время писал, что никогда не был так счастлив, как сейчас.