Пять раз пытались японцы ворваться на форт № 2, но безуспешно. Каждый раз их встречали картечь и хорошо организованный залповый огонь. Тактика действий наступающих не изменилась. Те же густые цепи стеной вставали под ружейно-пулеметный огонь, сметались картечью. Новые и новые роты атакующих лезли на бруствер, спускались в ров. В дело пошли ручные гранаты, мелинитовые шашки, шаровые мины. Ров форта был переполнен убитыми и ранеными японцами. Такая же картина была и на форту № 3. К вечеру там в живых осталось только 27 защитников, но и японцы, атаковавшие целый день выдохлись окончательно.
В направлении Куропаткинского люнета и укрепления № 3 бой носил еще более бесславный для неприятеля характер. К началу штурма японцы находились от этих укреплений всего в 50 шагах, но в первой же атаке понесли такие потери, что больше наступать не пытались.
За весь день Кондратенко только один раз направил роту моряков из резерва на батарею литера Б.
Здесь японцы, несмотря на большие потери, ворвались в окопы на флангах батареи. Завязался рукопашный бой: в дело пошли штыки, саперные лопаты, топоры, кулаки. После обеда генералу донесли о критическом положении батареи. Туда сразу направили десантные взводы с «Пересвета», «Победы» и полуроту с «Амура». Моряки подоспели вовремя. Гранатами отсекли прорвавшихся на укрепление японцев от главных сил и в штыковом бою уничтожили их полностью.
День прошел хорошо. Только поздно вечером Кондратенко пришлось поволноваться. Задолго до начала общей атаки Ноги в тылу наступающих частей создал сводный отряд добровольцев. Три тысячи штыков под командой генерала Накимуры ожидали команды «вперед!» для развития успеха в случае прорыва. Отряд этот бездействовал весь день. Только затемно, когда японцам стало ясно, что атака восточного участка окончательно провалилась, Ноги приказал отряду штурмовать Курганную батарею. Вновь заговорила артиллерия. И почти сразу за огневым валом Накимура повел своих добровольцев в атаку. Прожектор с Кладбищенской импани обнаружил противника, и артиллерия крепости открыла огонь. Но на батарее оставшиеся в живых защитники не успели занять места по боевому расписанию. Японцы ворвались на бруствер, затем и на внутренний дворик. Завязалась рукопашная. Кондратенко и здесь успел с резервами. Три роты моряков, около 500 человек, вышли с Третьего укрепления в тыл противника и с ходу ударили в штыки. В темноте атака была особенно успешна. Японцы думали, что на них обрушился по меньшей мере целый полк. Крики «ура!», казалось, неслись со всех сторон, и так же со всех сторон настигали их острые, безжалостные русские штыки. Отборный отряд Накимуры был частью истреблен. Остатки его обратились в паническое бегство. Самого генерала Накимуру, тяжело раненного, на руках вынесли с батареи.
Утром прискакавший с Курганной Ерофеев докладывал генералу Кондратенко, что похоронные команды насчитали вокруг батареи более 700 убитых японцев. 200 человек сгорело на проволочных заграждениях, через которые один из помощников генерала, минный офицер с броненосца «Пересвет» лейтенант Коротков, пропустил ток высокого напряжения. Эту идею Роман Исидорович приветствовал на испытаниях электрической изгороди. И вот теперь — результат этой работы.
Потеряв за сутки бесплодных атак до 10 процентов живой силы и так и не выполнив даже ближайшей задачи, Ноги приказал прекратить штурм Восточного фронта. Впервые за долгие месяцы осады он принимает единственно правильное, тактически обоснованное решение — бросить все силы на захват Высокой горы. Наконец-то командующий осадной армией понял, что с захватом Высокой он получит возможность вести прицельный огонь по всем точкам порт-артурской гавани, и решит главную задачу — уничтожение эскадры.
Атаковать район западных гор Ноги поручил частям 1-й и 7-й дивизий и приданной им резервной бригаде. Штурмуя одновременно Высокую, Дивизионную и Плоскую горы, японский генерал рассчитывал с взятием последних обеспечить полное окружение находящихся на Высокой частей с последующим захватом всех укреплений горы.
После октябрьских боев на Высокой была проделана большая работа. Углублены и снабжены дополнительными траверсами от продольного огня окопы вокруг вершин. На одной из вершин оборудовали специальный редут, на другой — батарею морских 6-дюймовых орудий. На блиндажи для личного состава уложили новые перекрытия из рельсов и камня. Все подступы к укреплениям перекрывались сплошной линией проволочных заграждений и волчьих ям. Войсками, оборонявшими горы, командовал начальник 1-го отдела Западного фронта, командир 5-го стрелкового полка полковник Третьяков. Под его началом было около 4-х тысяч человек, из которых 500 находилось в общем резерве. Уже беглый взгляд показывает, что японцы имели почти пятикратное преимущество в личном составе, не говоря уж об артиллерии. Параллели противника находились от русских позиций всего в 100–150 шагах. Положение оборонявшихся усугублялось тем, что вокруг Высокой было много мертвых пространств, в которых атакующие могли спокойно накапливать резервы, с главных же укреплений обороны подступы к горе просматривались плохо.
Утром 15 ноября началась усиленная бомбардировка. Вели огонь осадная артиллерия, полевые гаубицы, артиллерия 1-й и 7-й дивизий. Укреплениям были нанесены серьезные повреждения. Однако начавшаяся в пять часов вечера атака проходила настолько робко, что через два часа окончательно захлебнулась.
Кондратенко, получив первые сообщения о бомбардировке Высокой, особенно не волновался, ибо в это, же время шел усиленный обстрел фортов № 2 и № 3, а около деревни Шуйшин группировались вражеские резервы. Вялая и неудачная атака японцев как бы доказывала, что японцы совершают отвлекающий маневр. Все же в глубине души Роман Исидорович боялся переориентации направления главного удара. Вечером, докладывая Стесселю положение дел на фронтах, он пытался высказать свои опасения, но начальник укрепрайона, так же как и его противник барон Ноги, недооценивал врага и считал, что в столь короткий срок японцы не успеют перегруппировать силы, тем более не откажутся прорваться в крепость кратчайшим путем. Следующий день подтвердил худшие предположения Кондратенко. С раннего утра град снарядов обрушился на укрепления Высокой. К восьми часам почти все блиндажи и укрепления на горе были разрушены. В атаку пошла пехота.
Ночью Роман Исидорович все-таки отправил к Третьякову адъютанта с приказанием подтянуть на гору резервные роты, подвезти боеприпасы и продовольствие. Адъютант вернулся в два часа дня с сообщением, что японцы непрерывно атакуют. Замечено также передвижение неприятельских войск в районе Голубиной бухты. Кондратенко не стал даже дослушивать доклад. Было ясно, где развернутся дальнейшие события.
Вечером Кондратенко прибыл на Западный фронт. В штабе 5-го полка, располагавшегося недалеко от позиций у подножия Высокой, царило оживление. Третьяков, увидав генерала, обрадовался и начал обстоятельный доклад. Положение было серьезное. К пяти часам вечера беспрерывные атаки японцев окончательно обескровили защитников горы. Вернувшийся на Высокую капитан Стемпневский просил у Третьякова подкреплений, но резервов у того не было. Полковник заметно волновался.
— Ваше превосходительство, час назад снял роту с Дивизионной и направил ее Стемпневскому, но опоздал. Японцы заняли окопы слева и справа от главного редута. Контратаки успеха не приносят. В связи с вашим прибытием прошу разрешить мне лично отправиться на гору и возглавить контратаки.
— Хорошо, голубчик, — прервал его генерал, — я на вас надеюсь, а сам пока подумаю о резервах…
Поздно вечером Роман Исидорович доносил в штаб крепости:
«Правый верхний и соответствующая часть нижнего редута на Высокой горе заняты японцами, а остальная часть редута в наших руках.