Боб мечтательно задумался.
— Как тебе, например, «Программа выбора новых путей синтеза любых соединений»?
— Любых?! Но ведь их число постоянно растет, открываются новые реакции… То есть твоя программа должна достраивать сама себя?
— Именно! — Боб потер ладони, что означало высшую степень творческого возбуждения.
— Фактически ты хочешь построить искусственный интеллект! Думаю, что этой задачи тебе не осилить.
По сердитой искре, блеснувшей в глазах Боба, я понял, что мой приятель основательно задет, однако спорить он не стал и перевел разговор на другую тему.
В последующие дни я редко встречал Боба, даже в кофейне он почти не появлялся. Было ясно, что у него очередной компьютерный запой.
Прошло недели три. Жара спала, и институтский народ зачастил в кофейню. Однажды, желая взбодриться, я тоже решил выпить чашечку кофе. Мое желание укрепилось, когда я увидел среди посетителей новую лаборантку Светочку из соседнего отдела. Заняв очередь, я уже прикидывал, как бы поэффектнее с ней заговорить, но вдруг получил неожиданный тычок в спину, вслед за которым раздалось жизнерадостное «Привет, бычий хвост!». Так ласково называл меня Боб, когда пребывал в прекрасном расположении духа.
С сожалением взглянув еще раз в сторону Светочки, я понял, что знакомство с ней придется отложить.
— Ты где пропадал? — спросил я, сдерживая раздражение.
— Уже работает! — звенящим шепотом произнес Боб, оглянувшись по сторонам.
— Кто?
— Мой «Агент»!
— Слушай, Боб, что ты мелешь? Какой еще агент?!
— Со мной все в порядке. «Агент» — это программа: «Automatic Generation and Examenation of Novel Trends».
Ну, конечно! Пристрастие Боба к английскому языку знакомо было мне еще со школы.
— Неужели та, «Выбор новых путей синтеза…»?
— Именно! А ты еще — помнишь? — сомневался! Вот она — вся тут! — Он приоткрыл дипломат и показал уголок дискеты.
Я забыл о Светочке.
— Возьми мне двойной, — продолжал Боб. — Я заслужил!
Мы заняли свободный столик. В глазах моего друга светился триумф.
— Я уже загнал в нее для начала десятка три основных реакций из «Бойда и Моррисона». Пашет! Любую студенческую задачку раскалывает, как орех, пробовал!
— Ты должен немедленно написать статью.
— Эх, Алик! Честно говоря, с точки зрения большого программирования эта моя программа — не Бог весть что.
— Тогда хотя бы покажи своего «Агента» в деле!
— Завтра, — Боб хитро сощурился. — Задумал я тут одну хохмочку… Завтра при включении компьютера программа запустится автоматически, — заговорщически продолжал Боб. — Я это предусмотрел. Представляешь себе лица этих уездных Гриньяров, когда вместо обычной голубой заставки «Norton Commander» на экране появится:
«Good morning, dear colleagues! What is to be synthesized today?»
Торопливо допив кофе, Боб исчез, бросив на ходу: «До завтра!».
Но, к сожалению, на следующий день я вспомнил о Бобе только к вечеру: с утра в отделе выдавали спирт, а после обеда позвонил заказчик из отраслевого института, и мне пришлось долго и по возможности вежливо объяснять ему, что отчет задерживается именно из-за того, что они сами не прислали в срок образцы для испытаний…
С облегчением повесив наконец трубку, я направился в Лабораторию теоретических основ синтеза, где обычно заставал Боба в обществе IBM PC/AT, сейчас же здесь царила необычная суета. Стол у компьютера был завален дискетами. Взъерошенные сотрудники, сгрудившиеся у дисплея, раздраженно отмахивались от моих вопросов. Кто-то, не оборачиваясь, буркнул, что Боб, кажется, ушел пить кофе.
Я помчался в кофейню, обогнав по пути Светочку. Ну, а девочки потом, подумал я. Похоже, что на этот раз хохмочка Боба действительно произвела фурор. Я жаждал подробностей.
И я их получил.
Боб стоял у прилавка, упрямо выставив покрытый щетиной подбородок.
— Ну, как «Агент»? — спросил я с нетерпением. — Действует? Я только что из вашей лаборатории. Там форменный переполох!
Боб злобно взглянул на меня и ничего не ответил.
— Так что произошло? Объясни, наконец!
— Коз-з-з-лы! — процедил Боб сквозь зубы.
— Кого ты имеешь в виду? — я слегка опешил.
— Все химики — козлы!
Боб умел обобщать. Из него, думаю, вышел бы неплохой химик. Хотя его мнение я не разделял, но тем не менее оставил последний, весьма небесспорный тезис без ответа, надеясь на комментарий, который незамедлительно последовал. Но прежде досталось всем химикам: от древних искателей философского камня до автора печально известной статьи «Не могу поступиться принципами» — по горизонтали, и от академика, директора нашего института, до попавшейся на глаза Бобу лаборантки Светочки — по вертикали.