В его обязанности входило принимать сообщения, предназначенные для нее, когда она находилась вне зоны доступа. Кристина кивнула в знак благодарности за его труды и направилась в сторону своего кабинета, коротко приветствуя сотрудников, встречавшихся ей по пути.
Кристина показалась ему более угрюмой, чем обычно. Но он решил не заморачиватья на этом, он же не знал ее толком, но слишком хорошо знал себя и прекрасно понимал, что его жизнь нисколько не улучшит безответная любовь к успешному главному редактору, вдобавок годившемуся ему в матери.
Он снова обратил взор на экран. К тексту о мертвом бездомном мужчине в Берлине. С помощью быстрого нажатия на клавишу все три строчки переместились в электронную корзину для мусора, а молодой человек перевел взгляд на следующую неинтересную новость.
Кристина закрыла дверь в свой кабинет, повесила замшевую куртку на крючок рядом со стеклянной стенкой и позволила себе на несколько секунд закрыть глаза. Пожалуй, кто-то мог видеть ее, но и черт с ним. Она знала, что через несколько минут будет в порядке снова, быстра на язык и полна энергии, и к концу дня в любом случае никто не вспомнит о ее секундной слабости.
Утро получилось суровым. И оно сменило тяжелую ночь. Она видела, как ее бывшего мужа выносили на носилках и как он исчез в карете скорой помощи. Пожалуй, по-хорошему стоило сесть в машину и следовать за ними. Наверное, было бы более человечно провести первую половину дня на стуле в коридоре в ожидании, когда он очнется, а потом пересесть на другой стул около его кровати и разговаривать с ним, переливая из пустого в порожнее, и спрашивать, почему он так поступил.
Но от гуманизма Кристины в отношении его давно не осталось и следа. Она сохраняла человеческое отношение к нему насколько могла, а потом оно стало угасать и сошло на нет. Вильям напоминал автомобиль, от которого требовалось избавиться черт знает когда (по его собственным словам), из тех, на кого тратят деньги и время, но они, уже миновав определенный предел, продолжают ломаться. Он не мог стать здоровым снова, поскольку сам этого не хотел, потеряв веру или желание или что там сейчас требовалось, когда речь заходит о способности управлять собственной жизнью. И в какой-то момент чуть не потянул Кристину за собой, но, к счастью для нее, она не выдержала и просто оставила их квартиру в один прекрасный день два года назад.
Она никогда больше не появлялась там вплоть до сегодняшнего дня. Конечно, он продолжал звонить и, конечно, доставал ее каждый раз, когда она отвечала, но ей удавалось держать его на расстоянии, и постепенно, постепенно она стала самой собой снова. Не потому, что ее печаль ушла, просто вполне уживалась вместе со всем другим.
Она хотела сохранить все именно в таком виде. Не могла позволить ему утащить ее в беспросветную тьму снова. Поэтому не провела день в больнице, а позвонила в газету и предупредила, что появится только после обеда.
И проболталась почти четыре часа в городе. Попыталась расслабиться таким же образом, как всегда делала. Отключила телефон, пошла в большой книжный магазин на Местер-Самуэльсгатан, отобрала огромную кучу газет и журналов в отделе зарубежной периодики, пусть большинство из этого она могла прочитать совершенно бесплатно у себя в редакции. А потом расположилась в баре Гранд-отеля и заказала себе невероятно дорогой завтрак, хотя уже ела, и просидела там до тех пор, пока все большие мировые события не вытеснили ее личные проблемы на второй план и не низвели их до уровня не важной безделицы. А закончив с этим, прогулялась по ноябрьскому холодку через весь город до расположенной на Кунгсхольмене редакции.
Наказание не заставило себя долго ждать. Оно сразу обрушилось на нее в форме тысячи ожидавших решения редакционных вопросов, телефонных разговоров, которые ей требовалось провести, и прочих дел. Но теперь она была готова разобраться с ними.
Кристина включила свой мобильный телефон. И начала просматривать электронную почту, в то время как он самостоятельно связался с ближайшей мачтой и известил о своем возвращении в Сеть, что в итоге разрушило ближайшие планы Кристины. Поскольку, когда мобильник запищал, информируя ее о тридцати неотвеченных вызовах, она увидела четыре сообщения от практиканта, согласно которым ей звонили из больницы и просили связаться с ними.
Даже если ее сослуживцы почти наверняка забыли бы, что она начала рабочий день с закрытыми глазами, у всех уж точно надолго осталось в памяти, как она закончила его четыре минуты спустя, торопливо прошествовав к выходу с телефоном в руке.