— Шпигарь! — ответил на приветствие немолодой, с сединкой в бороде и висках связной, представляющий неизвестно кого.
— Ну и добре! — миролюбиво произнес Прок и улыбнулся Куле, что означало: спасибо за сюрприз, мои нервы оказались крепче, чем я думал. Спросил: — Чей будешь, Шпигарь?
— Мы псевдо сменили не для трепа, друже Прок. Соображай...
Проскуру задел ответ.
— Я выполняю поручение эсбиста Рыси, а это значит, приказ Хмурого! Он тут главный, по чину ты мне доклад начинай, друже Шпигарь. С чем пришел? — Павел Гаврилович опустился на лавку.
Куля присела на кровати. Шпигарь устроился на низкой табуреточке. Что-то соображая, он медлил, и тогда Проскура резко наставил на него наган.
— Значит, ты сообщил чекистам, где находится Угар!
Ничуть не смутившись, Шпигарь ответил:
— Друже Прок! Как я мог сообщить в МГБ о том, о чем мне рассказал сам Угар, сбежав из церкви? Ганка соврала, я не был у нее той ночью, когда приходил Скворец.
— Я нынче вечером с темнотой пришел, доставил «грипс» от Угара, а ты мне за него... Ненормально выходит.
— Давай «грипс»!
— Ганка! Вручи! Я бы еще побыл малость и ушел.
— Не было у нас гарантии, что Угар жив. Дошло, что его с охраной накрыли и вроде убитым видели.
— Двоих кокнули, верно. А Угар ушел. Везучий! Только напуган. Кругом ищут.
— В Смолигове поди, отсиживается? Как доложить Рыси? Пусть Угар нам напишет, как он вырвался с колокольни. Пусть докажет, что его не схватили, а упустили. Понял, друже Шпигарь?
— Вот он какой оборот вышел,— с просветленным от догадки лицом проговорил связной и зашептал на ухо Проку: — У Хрысти Угар, на дальнем порядке Смолигова, вторая хата с краю. Я тоже что-то не поверил в его побег с колокольни. Сбивается, рассказывая.
Проскура слушал Шпигаря, напряженно думая: отпустить его или доставить в управление? Если он не вернется до утра, куда надо, Угар может насторожиться и уйти. А отпустить бандита — окажется лишний ствол в охране районного проводника, труднее будет брать его после рассвета.
— Слушай меня, друже Шпигарь,— вроде бы принял решение Проскура, надеясь за разговором выяснить дальнейшие намерения связного.— Покажешь тайник, чтобы я знал. Завтра там будет указание для Угара. Не исключено, Что Рысь захочет видеть его лично. Было такое намерение, так ему и скажи. Тебе когда велено вернуться?
— У меня еще дело, завтра об эту пору буду. Ну, мне скорей надо, задержали. Идем, тут недалеко, покажу.
— Пошли. Из дома, Куля, нынче никуда,— погрозил пальцем Прок и вышел вслед за Шпигарем на крыльцо.
О возможности захватить Угара живым Василию Васильевичу Киричуку доложили около четырех часов утра. Проскуре удалось подбросить арестованного Шпигаря . в управление на попутной машине.
— Очень хорошо, одобряю, Иван Николаевич,— заключил, выслушав доклад, Киричук.
Долгим взглядом проводил Павел Гаврилович Проскура отправлявшуюся на выполнение задания оперативную группу. У него своя задача.
Оперативная группа во главе с подполковником Киричуком медленно продвигалась от хаты к хате, обыскивая подвалы и чердаки. До темной развалюхи с осевшей крышей тетки Хрысти оставалось три двора, затем два и, наконец, последняя хата, однако никаких признаков присутствия бандитов па отшибе села не было.
«Неужели арестованный Шпигарь соврал или Угар успел испариться до рассвета, когда чекисты были далеко отсюда, а оцепление у леса еще не заняло своего рубежа?» — размышлял Киричук, подходя к хате тетки Хрысти, возле которой ни разу никто не появился. Это обстоятельство и навело на мысль, что кто-то не позволяет хозяйке выйти во двор. И поросенок не зря кричит голодный, и куры не выпущены.
— За мной! — скомандовал подполковник, выходя низиной за огородом к ветхому домишке и цепко разглядывая его. Он не боялся, но и не исключал неожиданного выстрела, даже автоматной очереди. За Киричуком цепочкой шли Кромский, Близнюк и Сыч. Еще трое солдат с улицы приближались к воротам.
Миновав опасную зону, опергруппа рассредоточилась возле дома, сторонясь окон. Киричук с Кромским сразу кинулись в сени, следом за ними — двое солдат. Близнюк с Сычем принялись осматривать сарай.
В хате было светло. Посреди кухни стояла тощенькая старушонка, хозяйка. Она обхватила натруженными корявыми пальцами подбородок и подперла локоть рукой, при этом, казалось, дремотно застыла, и нет ей ни до чего дела.
— Здравствуйте, хозяйка! — поздоровался Киричук, оглядывая углы и запечный проход.