К млыну привел свои жертвы и Хрисанф.
— Ну что ж, отец Иннокентий, скоро заутреня. За упокой будем служить молебен али наш гимн о здравии исполним?
Помолчал.
— А ты, говорун Андрон, почему язык проглотил? Вечером слова сказать не давал. Такие, как ты, агитаторы, нам похуже, чем с трибуны. Ты, каналья, каждый день по мозгам долбишь, да еще в нутро к нам лезешь, выводы укладываешь туда. Я вот выложу их, выпростаю, солнце еще не взойдет.
Дед Андрон будто пробудился.
— Перед зарей, Хрисанф, только петухи орут голосисто, видать, думают: без них солнце не взойдет. Подери глотку и ты, коли охота.
И получил удар наотмашь.
— Побойся бога, антихрист! — не выдержал Иннокентий, поняв замысел бывшего дьяка.
Кушак сунул ему в рот ремень от винтовки.
— Ведите их за мной,— пошел к млыну Хрисанф, дотянулся рукой до края опущенного крыла, ощупал его драные края, продел кусок приготовленной веревки. Потом подтянул второе смотрящее вниз крыло и сделал то же самое. Подал команду:
— Раздеть нагишом!
— Гад ползучий! Ты что измываешься? Ползучий гад! — затвердил дед Андрон, в мгновение раздетый Шуляком.
Кушак справился с отцом Иннокентием.
Начало светлеть.
— Взять их за руки! И сюда, под крылья! — выхватил Хрисанф короткий блеснувший нож и крикливо добавил: — Привязывай!
20
На хуторе Панок в Торчинском районе майор Чурин отыскал сестру Угара, женщину средних лет, глядя на которую, чекист постарался представить себе ее родного брата, о внешности которого отмечалось не однажды: красивый, хорошо сложен, с изящными манерами. В Канаде прожил шесть лет, белый свет повидал.
Киричук захотел побеседовать с Матреной Матвеевной сам. Главной его целью было добиться от женщины согласия уговорить брата выйти с повинной. Предполагался и второй вариант: передать с ней приглашение Угару вступить в переговоры с чекистами, гарантируя ему полную безопасность.
Ранним воскресным утром чекисты перехватили Матрену Матвеевну в низине за мосточком возле широкой распущенной ивы, полощащей кончики ветвей в речке, по пути на базар.
Разговаривали стоя.
— Прошу извинить, Матрена Матвеевна, за эту маленькую задержку,— мягко начал Киричук, отводя чуть сникшую женщину в сторону.— Я сотрудник государственной безопасности. Обстоятельства вынуждают нас говорить скрытно.
— Вы о моем брате Луке? — догадалась Матрена Матвеевна.— Зря теряете время. Ничего не знаю о нем. Семь лет не виделись.
— А если удастся встретиться?
— Дай бог, я его люблю и жалею. Он жив?
Василий Васильевич слегка улыбнулся.
— Да, конечно, иначе я бы вам не потребовалась. И что, могу повидаться с ним? — Матрена Матвеевна манерно вытерла кончиками пальцев уголки губ.
— Мы могли бы не препятствовать этой встрече.
— Для чего? — она выжидательно уставилась в лицо Василия Васильевича.
— Для нашей обоюдной пользы. Ну а для брата вашего, который скрывается под кличкой Угар, наверное, в первую очередь. Смертельная опасность нависла над ним. И вы можете помочь ее избежать.
— Каким образом?
— Передайте ему, что я, подполковник Киричук, хочу встретиться с ним для разговора в безопасных условиях. Ему трижды везло уходить от нас. Понимаете, везло чудодейственно. Те, кто бывал с ним, гибли, а он здравствует. В оуновской организации не любят таких живучих, им перестают верить.
— Это дело ихнее,— отстранилась ладошкой Матрена Матвеевна.
Василий Васильевич успел уловить хитроватую остринку в глазах женщины, подсказавшую, что прекращать разговор еще рано.
— Я не убеждать вас приехал, Матрена Матвеевна,— как можно душевнее продолжал Киричук.— Мы подвохами не занимаемся. Если чекист сказал, что нужна беседа, значит, будет взаимно заинтересованный разговор, и расстанемся мы, как говорится, держа слово. Предлагаем вам поговорить с братом. Если вам дорога его жизнь.
Матрена Матвеевна не дослушала, запричитала:
— Увольте, Христа ради, ничего я не знаю. Отношения никакого не имею.. Мне на базар надо.
— Ладно, идите! — раздосадовался Киричук. И когда она ушла, сказал майору Тарасову: — Ничего, подберем ключи к Угару. Куля поможет.
Обращение к Угару Киричук с Чуриным в окончательном варианте оставили таким:
«Угар! Очередного отрыва от чекистов впредь не допустим. Поймите крайность своего положения: трижды ушедшему не повезет в четвертый раз. Есть необходимость поговорить с вами. Ждем в полночь между ближайшими вторником и средой либо между средой и четвергом в березняке возле хутора Три Вербы. Откажетесь — больше предложений не будет».