Началось с того, что районный эсбист Шмель снарядил двух террористов подготовить окончательный вариант покушения на майора Тарасова. Помня о разговоре с подполковником Киричуком, Угар дал взбучку Шмелю, ссылаясь на выдуманное указание сверху не вызывать крутых ответных мер МТБ и неизбежных в связи с этим потерь, и потребовал немедленно вернуть террористов. Но не успел он дождаться их возвращения, как получил приглашение от Зубра явиться на встречу через первичный пункт связи в Боголюбах. Насторожился: что бы это значило? Не донес ли на него Шмель? Может быть, Зубр поставил крест на его удачливых побегах от чекистов и уготовил петлю. Эта мысль совсем лишила Угара покоя. Да еще некстати подоспело предупреждение Зубра с грифом «срочно!» о готовящемся «чекистском прочесе в неустановленном районе области», в связи с чем нужно поберечься прежде всего ему, Угару, которого удивительным нюхом чует и с подозрительной промашкой упускает МГБ. Зубр, правда, не давал этих пояснений к своей рекомендации, их Угар додумал сам, заподозрив и в приглашении, и в предостережении опасный для себя подвох. А тут подлил масла в огонь настырный Шмель, сообщив новость о казни эсбиста надрайонного провода Совы: «За предательство интересов ОУН». Это известие окончательно утвердило Угара в решении отказаться от встречи с Зубром.
Устроившись поудобнее в стоге и кое-как прикрыв отверстие сеном, Угар стал ждать. Он невольно подумав о Куле — та сейчас бы бегом примчалась к нему. Но именно Кулю он теперь больше всего не хотел видеть. Его заботливая и предусмотрительная Ганночка с полувзгляда и полуслова поняла бы, что с сердечным дружком творится что-то неладное, завалила бы его вопросами. Он разрешал ей такую вольность.
Сказывалась усталость последних дней — клонило ко сну. И Угар стал до боли тереть виски: еще не хватало проспать условленную встречу.
Осторожные шаги в березняке Угар услышал издалека. Кто-то приближался со стороны дороги. Остановился неподалеку. Присел. Такое соседство не понравилось Угару. Бесшумно ему из стога не вылезть. А как дать знать о себе в назначенный час? Еще пальнет с перепугу незваный сосед. Надо было что-то предпринимать. И Угар стал осторожно освобождать от сена лаз.
Угар объявился с краю березняка у дороги бесшумно и точно в полночь, будто заранее с вечера притаился в кустах, подал голос. Как и предполагалось, пришел один.
Сyxo ответив на «здравствуйте», он без лишних разговоров высказал пожелание «поскорее добраться до места и отоспаться».
Они сели в машину. Легковушка понеслась к Луцку.
— Что так, Лука Матвеевич? Я ожидал вас встретить в бодром состоянии,— участливо заметил Киричук.
— Устал, дел много,— уклончиво пояснил Угар и как бы между прочим поинтересовался: — Ну как ваша облава прошла?
Удивленный такой осведомленностью, Киричук, не подав вида, ответил доверительно:
— На все сто с гаком.
— А как велик гак? — подхватил Угар.
— Это уж сами определите. Вашего пропагандиста Жогу накрыли. Вы не знакомы с ним, Лука Матвеевич?
— Остапа! Жогу! — дернулся Угар.— Не врете?! Да куда же это все ползет? Куда? — он неожиданно сник, затих.
— Успокойтесь, Лука Матвеевич, возьмите себя в руки,— с неодобрением произнес Василий Васильевич и, не щадя бандита, ответил: — Я дам вам для опознания фотографию убитого, вместе удостоверимся. Почему вы так переживаете за Жогу?
— Я и сам не знаю,— нервно признался Угар.— Жога был ушлый конспиратор, смелый. Ваших много пострадало, когда его брали?
— Ни единого человека. Но откуда вы узнали о нашей облаве?
— Узнал. Значит, состоялась-таки она,— с каким-то облегчением произнес Угар.— Выходит, без подвоха предупреждал меня Зубр.
— О чем вы, Лука Матвеевич? — заинтересовался Киричук.
Угар помедлил, собираясь с духом и заговорил тихо, как будто размышляя вслух.
— О возможном вашем налете предупреждал меня Зубр. Докопаться он только не успел, в каком районе набег вы наметили. Может, даже решил, опять за мной гоняться станете. А я уверен был: не по мою душу ваши сборы. Да что там уверен, в другое мозгами шарахнулся: думал, неспроста он меня к себе вызывает,— нервно махнул рукой Угар и стал рассказывать о пережитом за последние дни, не скрывая трусливых своих порывов. Чувствовалось, что он растерян и ждет совета, как быть дальше.