— И ты думаешь, что я запросто с песней канаву пойду копать.
— Это работа, и за нее деньги платят. Помозгуй на досуге.
При выходе из парка Чурин увидел газетные стенды и потащил Луку к ним, говоря:
— Ну-ка иди сюда, читай: «Вильна Украина», «Радянський шлях», «Вильне життя». Все газеты на украинском языке.
Скоба пробежал глазами заголовки: «Уборка на Волыни», «Помощь безлошадным».
— «Утаивают землю»,— прочитал он вслух и глянул на Чурина. В статье, которой заинтересовался Лука, говорилось о том, как Микпта Костюк утаил три гектара земли, а Прокоп Полищук — два.
— А чего зевать-то? — взялся чуть ли не убеждать Чурина Скоба.— Если можно столько земли оттяпать или утаить, значит, девать ее некуда. Три гектара! Это не три мешка с овсом. На что они рассчитывали?
— На что ворюга рассчитывает, не знаешь?
— Так это же земля, люди-то видят. На ней работать, надо. Где же ваш, сам говорил, контроль и учет?
— Разоблачили хапуг, как видишь, проконтролировали, надо понимать. А ты спрашиваешь, Лука, зачем нужен кассир. Водится еще у нас такие, которые могут хапнуть-украсть. Но изживем мы частнособственническую психологию, как наиглавнейшее зло.
— Как же вы изживете, Анатолий, когда дите и то кричит: «Мое!»?
— Уясни главное: в материальной основе Советского государства стоит коллективная собственность, коллективный труд. Наше! В этом наша крепость и сила, которая фашистскую Германию одолела. И все одолеет.
— Что сообща, всем миром, это конечно,— со спадом в голосе согласился Скоба.
— У нас, Лука Матвеевич, у коммунистов, все сообща с народом и при его поддержке, чего не было, нет и не будет у вас, бандеровцев — бандитов. Потому вам и требуется в страхе людей держать.
Анатолий Яковлевич увидел в газете рецензию на документальный кинофильм «Суд народов» — о Нюрнбергском процессе над военными преступниками и захотел обязательно показать его районному проводнику.
«Пусть посмотрит в лицах на конец фашистских главарей»,— подумал.
— Смотри-ка, о лесной братии, о бандитах, как вы нас называете, в газетах ни слова, будто и нет их,— прямо- таки изумился вдруг Скоба.— Как это понимать?
— Поважнее, жизненнее есть вопросы,— ответил Чурин, сам не вполне удовлетворившись сказанным.
— Так уж и есть. Вон «Вильне життя» в пол газеты статью дает «Возникновение жизни на Земле». Это важно сегодня, думаешь?
— Нет, не думаю, тут перебор, согласен. А уж если хочешь знать, об украинских националистах газеты регулярно печатают материалы. Вчера только читал статью о том, что оуновцы, эти мерзкие бандиты и изменники, желто-голубыми тряпками пытаются прикрыть свою политическую наготу, дикую злобу против Советской Украины и советского народа.
— От зубов аж отлетает у тебя,— без иронии произнес Скоба.
— Ты бы послушал, как на митингах рабочие выступают, понял бы тогда, сколько ненависти к вам в людях.
— Что же они говорят?
— Правильно предлагают еще решительнее повести борьбу. И мы, чекисты, в этой борьбе стараемся во всем помочь населению.
— Старайтесь, на то вы и безпека. Только не перебарщивайте.
— Что ты имеешь в виду? — заинтересовался Чурин.
— А то... Вот в газете жирно выпятили «Спекулянт перед судом». В Яворове мужик скупал и перепродавал сельскохозяйственные продукты. Ему десять лет тюрьмы и пять — лишения в правах.
— Ну и что? — не удивился Чурин.
— А то... Мы своим людям эти вести читаем. Говорим, видите, что творят, за свой товар в тюрьму сядешь.
— Позволь, Лука Матвеевич! За такую спекуляцию в трудное для страны продовольственное время этого дельца еще мягко наказали.
— Никакой он не спекулянт, а торгаш. У него и дед, и отец другого ремесла не знали, потому что в буржуазной Польше жили. А там по барышной цене он в ту пору и батьку, не моргнув, загнал бы. Этот Викович вашим законам не обучен.
— Я смотрю, Лука, ты бойчее заговорил, будто родича твоего посадили. Знаком, что ли, с Виковичем?
— Нужен он мне. Если бы не ОУН, я бы миллион себе наторговал, мы этому с детства обучены.
— То-то брательник твой в Канаде проторговался. и ничего, не клянет волчьи законы чужой страны. Прогорел — сам виноват.
— Кто же? Конечно, сам,— сердито проворчал Скоба.
А Чурин не удовлетворился предыдущим ответом, добавил:
— У нас, Лука, привыкли считать Советскую власть доброй. Она и даст, и поможет, и навстречу пойдет. Но, как говорится, всему свое. Она и потребовать жестко может. Для этого у нее есть и права, и поддержка народа и сила.