— Слово к слову в мозги так ложишь, что о жратве забыл. Пропади пропадом она, политика, в ресторацию пойдем скорей.
...Ресторана в Городке не оказалось вовсе.
— Давай-ка, Лука, отыщем на улице Щорса гостиницу, там буфет должен быть,— нашел выход Чурин.
— Нет, поедем в Луцк, довольно экскурсии,— предложил Скоба.
На вокзале и перекусим,— сразу поддержал Анатолий Яковлевич.
11
Прийдя в перерыв к себе на квартиру, Киричук долго не мог уснуть, взбудораженный новыми подробностями трагической гибели Вари.
Василия Васильевича поразили слова Степаниды Ивановны, произнесенные слишком обвинительно:
— Вертихвостка накрутила, а эта жизнью заплатила. Больно уж та весела нынче, счастлива. Такого не бывает. Понимай как хочешь.
Понять было трудно, почему Степанида Ивановна, как и он, подцепила на заметку молочницу по имени Мария. Они же вместе слышали возмущенные слова Вари в адрес той женщины молочницы, одинаково настроились против нее. И теперь этот настрой мешает им логически думать.
Нечеловеческая усталость все-таки взяла верх: Киричук провалился в глубокий сон. Проснулся через полтора часа со светлой, легкой головой и сразу же пошел в управление. Следователь городского отдела милиции сообщила ему по телефону:
— Подозреваемый в убийстве Александр Кухча дал показание, что акцию совершил не он, а Петр Сорочинский, который сбежал при появлении мужа убитой Грач. Но не это главное, что мне хотелось сообщить. Я нашла молочницу Марию. Фамилия ее Сорочинская. Она жена брата Петра Сорочинского — Миколы. Так что вы правильно, товарищ подполковник, нацелили меня на эту связь с убитой. Здесь какой-то клубок.
— Боюсь, что распутывать его будем вместе, но вида о контакте с нами не подавайте. Когда Сорочинскую пригласите к себе?
— Послала ей повестку на завтра, к десяти утра.
— О чем будете вести разговор?
— О Петре Сорочинском, о его розыске.
— Да, пусть она пока не чувствует, что ее подозревают. К десяти утра я буду у вас.
Положив телефонную трубку, Василий Васильевич ко сразу переключился на другое, споткнувшись о конкретный вопрос: зачем Сорочинская подсылала к нему Варю и что за интерес появился у молочницы к руководителю управления госбезопасности на Волыни.
Телефонный звонок прервал размышления. Майор Тарасов, с которым он сегодня виделся, возвращаясь из Смолигова в Луцк, доложил:
— Арестовал бандита Хрисанфа.
— Молодец,— от души вырвалось у Киричука.— Обнять тебя хочу. Молодчика!
— Не я, Василий Васильевич, отец Василий из Смолигова выдал преступного дьяка.
— Неужели? Вот те на! Давай вези Хрисанфа в управление, Шуляк заждался своего «родича»,— распорядился Киричук и добавил: — К ним бы еще Кушака, и ох какое бы трио мы собрали. Я бы тогда предложил открытое принародное судебное заседание где-нибудь на площади, скажем, в Баеве, с широкой оглаской.
Приближалось время начала второго допроса Шмеля, и Василий Васильевич отправился к следователю Баринову. Александр. Федорович доложил, что Помирчий отвечать на вопросы отказался.
Шмеля привели побритым, в чистой рубахе — приодели.
— Гонялись за мной, побриться было некогда, подполковник Стройный! — все еще щурясь, будто от дыма, заметил арестованный.
— С чего вы решили, что мы гонялись за вами? Я же сказал, что оставлять вас дольше на свободе нельзя было. По той же причине Хрисаифа вам за компанию подсадим. У нас вы по графику расписаны.
— Будет свистеть-то,— не сразу понял иронию Шмель.— Не разоспись я в схроне и уйди ночью скрытым лазом, сами бы дым глотали.
— Не-ет, не успели бы уйти. Я даже знаю, как вы представились Помирчему.
— Как? Скажи пароль.
— Не было никакого пароля. У порога вы сказали: «Эсбист Шмель, открой».
— Я всегда так говорю, это действует.
— С какой целью пришли к Помирчему? — с нажимом спросил подполковник.
— К Помирчему у меня никогда не было дел. Я шел к Остапу Жоге. Мне нужен был его совет, мы старые друзья.
— Какая же вы служба безопасности без точной информации? Жогу-то мы уже похоронили.
— Врешь! — дернулся Шмель.
Киричук раскрыл специально взятую папочку, вынул из конверта фотографии, протянул арестованному.
— Опознание, кстати, товарищ Баринов, оформите протоколом,— распорядился подполковник.
Шмель живо перебрал фотографии, ответил коротко?
— Он!
— Кто — он? — уточнил следователь.
— Остап Жога. Главный у нас по пропаганде.
Киричук любил и умел задать вовремя нужный вопрос,
а тут ему на удачу вспомнилась давняя коротенькая фраза «лихо работаете». И он без особой надежды спросил: