— Что это ты обидел Пал Палыча? — неожиданно спросил Буча.— Говорит, бегаешь ты, не угонишься.
— Ах, этот. Его Пал Палычем величают? — догадался, о ком идет речь, Сухарь и предупредил: — В следующий раз я его где-нибудь к собачьей будке подведу и кобеля спущу, он у меня за своим тылом будет больше смотреть.
— Ну это ты брось, пусть работает, он и за мной ходит, а то чутье, навык потеряет,— защитил «наблюдальщика» Буча и направился к двери, говоря: — Порядок! Ты встреть как положено.
Традиционного приветствия, однако, как-то не получилось. Быстрый, суетливый Дербаш одним махом поднялся наверх в комнату к Сухарю и оказался перед ним, смотря узнающими глазами.
— Ты?! — выпалил он.— В сам деле ты, друже Цыган, живой!
— Ну так и сам цел, вижу, друже Дардер, выходит, живучие мы с тобой.
— Живучи, Антон,— присел к столу Дербаш и указал рукой на стул рядом — Садись, ты вроде еще выше ростом стал. И забудь мое старое псевдо, зови друже Комар.
— Само собой,— поддакнул Сухарь, глядя на низкорослого. с крутыми, как у дохлого окуня, челюстями своего первого абверовского учителя из оуновцев. «Комар ты и есть,— подумал,— хоботок бы у тебя кровожадный вырвать...» И льстиво добавил: — Тебе тоже вроде как ничего не сделалось.
— Не надо, не бабы,— оборвал Дербаш.— У меня уже полбашки седой и по лицу судорога. Да и ты как обклеванный петух по осени: одно перо в хвосте и гребешок на боку.
— Прямо уж так уныло,— не согласился Сухарь и поинтересовался: — Зачем такое псевдо выбрано — Комар?
— О Комаре, друже Цыган, я тебе потом расскажу,— неспешно провел по угловатой челюсти референт СБ центрального «провода» и вдруг в упор спросил: — Помнится, тебя вместе с Охрименко выбрасывали с самолета, больше о нем ничего не слышал. Боевой, отчаянный был. Помнишь?
— Я с ним, друже Комар, не высаживался, но принимал его группу и провожал на Полтавщину. Там он натворил делов, слышал, мост взорвал, да не тот, помешал прорыву ударных танков Клейста.
— Погиб потом, а то бы ему,— поостыл после ответа Комар. Откуда ему было знать, что именно Сухарю с группой чекистов довелось уничтожить диверсантов вместе с Охрименко.
— Так как ты по командирскому чину в кадры Красной Армии втесался, что аж в плен угодил к американцам? —: перепрыгнул на другое Дербаш.
— На переправе — комендатура. Всех, отставших от частей, идущих из госпиталей,— в маршевую роту. Дважды так угодил... А в плен я сдался.
— Кому, американцам? — поспешил с вопросом Дербаш.
— Какие у меня к ним дела могли быть? Немцам, друже Комар, сдался, просил в абвер меня передать, дескать, с ним я работал. Пехотный майор пробормотал что-то и пальцем погрозил. Словом, меня со всеми в эшелон и в Веймар, оттуда на машине к французской границе. Там и сменилась комендатура, была немецкая — стала американская.
— Американцы вербовали? Ты что-то моим людям рассказывал,— напомнил Дербаш сосредоточенно.
— Нет, как на духу, меня не завербовали,— приложил руки к груди Сухарь.— Но подступал ихний капитан.
Дербаш сразу:
— Напрасно ты о них так, большой плюс себе упустил, надо было сговориться, я бы тебя сейчас получше определил. Мы с ними и ладить, и работать должны. Сам понимай, без них на сегодня мы вроде как не всерьез. Разумей! — помолчал, гладя выступающие скулы, и продолжил прерванную нить разговора: — То, что не смог сделать Гитлер, сделают Соединенные Штаты своим новым оружием. Нам теперь за них надо крепко держаться. И ОУН идет на это сотрудничество. А то, что они вербуют наших, в этом резон есть. Нынче всюду только сверяй да перепроверяй.
— Выходит, я зря заершился, почуяв, что американец подбирается ко мне?
— Как — заершился? — захотел уточнить Дербаш.
— Напрямую ему: зря стараетесь, не найдете потом меня, вернусь домой, уйду в лес к своим.
— Понятно,— снисходительно улыбнулся Дербаш и тут же перевел разговор: — А я сразу припомнил тебя, когда мне сказали псевдо Цыган. Но как ты-то на меня вышел?
— Я и не выходил. Когда своих, лесных, встретил, как было не сказать о таком знакомом большом человеке друже Комаре.
Дербаш остановил:
— Что, если бы это оказался не я, а кто-нибудь другой? Да и в низах знать Комара не могут, не дано им.
— Как же кто-то другой, когда я в Германии знал, что Дербаш жив, он — друже Комар. Там, на Западе, больше узнаешь, чем у нас тут. Да и на осведомленность Кушака или Хрисанфа рассчитывал. Доложить-сообщить должны были.
— И доложили,— закругляюще подытожил Дербаш и пооткровенничал: — Пораньше бы встретились, да не мог, в другой стороне находился. А тут, в Жвирке, ближайший надежный постой к моему теперешнему маршруту. Вот и велел тебя привести сюда, к Владе Львовне. Поживешь тут пока, отсюда и в дело уходить будешь.