Линьков увидел патроны и вдруг разревелся чуть ли не в полный голос.
– С этих уже отпечатки сняли. – Следователь помахал перед его носом пакетом с патронами и кинул обратно в ящик. – Сейчас с остальных снимают. Если хоть на одном твой пальчик найдут...
– Нет там моих пальчиков, гражданин следователь! – перебил его Линьков. – Честное...
– Пионерское? Или комсомольское? – вставил Грязнов, заметив, что на рукаве куртки у этого Линькова грубыми стежками пришита эмблема РНЕ. – Или какое? Или, может, перекрестишься?
– Нет там моих пальцев! Я этого пакета даже в глаза не видел! Я даже не знаю, как он!..
– Кто это тебя так? – перебил следователь Линькова.
– Что?.. А-а, это Ильяс со своими хачиками. – Линьков осторожно потрогал разбитую губу.
– Сколько их было?
– Трое. Он и еще два...
– Ну рассказывай. Все по порядку рассказывай.
Денис достал диктофон, спросил у следователя:
– Вы не против, если я...
Тот кивнул.
– Записывайте, гражданин следователь, все записывайте, – затряс головой и Линьков.
– Тогда вперед. – Грязнов подмигнул Линькову.
– Зарабатываем баллы, – сказал следователь весело. – Расскажешь все – и свобода нас встретит радостно у входа.
– Я давно уже знал, что он пушки точит. Не знал, вернее, а догадывался. – Линьков раздавил в пепельнице окурок и тут же закурил другую сигарету. – И эти его черножопые все время там крутились. А однажды я его застал даже, когда он пушку втюхивал одному.
Зазвонил телефон, следователь, коротко переговорив, метнулся к двери:
– Денис, ты сам, ладно? Потом дашь послушать. – И ушел. Линьков с Грязновым остались один на один.
– Продолжай.
– Этих черножопых вообще гнать из Москвы надо, все беды от них.
– Ты не отвлекайся, не отвлекайся, – Денис нажал на «паузу», – и вообще, я сразу хочу предупредить, что я интернационалист. Помнишь такое слово?
Линьков осекся.
– Так Гарипов что, вкладыши в цеху делал для газовых пистолетов?
– Ну да.
– Тебя не привлекал к этому рукодельству?
– Да стану я с этим черно...
– ...Волосым.
– ...черноволосым связываться. – Линьков дернул плечами.
– А почему вчера побежал?
– Ага, докажи вам, что я не верблюд! Этот пакет он сам ко мне в сапог сунул. Наверняка. А я в эти сапоги год, может, не заглядывал. Нужды не было.
– Врешь. – Грязнов улыбнулся. – Один штрафной балл. Ты за пушку схватился, как только мы его из твоего шкафчика вынули. Значит, знал, что там. А минуту назад сказал, что в глаза этот пакет не видел.
– Ну знал. – Линьков опустил глаза. – Больно мне надо за него мотать.
– Ну сразу почему не донес, как узнал про патроны, я даже не спрашиваю. – Денис покачал головой. – Ты ведь не стукач, правда?
– Не стукач.
– Ладно, дальше давай.
– А чего – дальше... До вечера по чердакам прятался, а как стемнело, залез на «Мосфильм», в цех.
– На «Мосфильм»? – удивился Грязнов. – Зачем?!
– Ну это... – Линьков покраснел. – Бабки я там заныкал. Хотел взять, думал, в Таганрог к деду уехать... А там Гарипов со своими...
– В Таганроге? С какими своими?
– Не. В цеху. С хачиками.
– Так это они тебя так? – Денис кивнул на заплывший глаз Линькова.
– Нет, блин, споткнулся! – зло хмыкнул Линьков. – Ясное дело, они. Я вхожу, а их там три человека, гавкают что-то не по-нашему. Как меня увидели, так сразу и накинулись. Еле отбился. Взрывпакет схватил со стола, чеку выдернул и...
– И что?
– Да хрен его знает. – Линьков пожал плечами. – Ильяс сразу под стол полез, они за ним, а я выскочил и убежал. Как выскочил, так там рвануло маленько.
Вернулся следователь.
Денис пересказал ему только что услышанное, тот схватил телефонную трубку и набрал номер:
– Алло. На квартиру к Гарипову, срочно! И давай бригаду, на «Мосфильм» поедем... Ну, значит, сам собирайся...
3
Дверь пиротехнического цеха распахнулась, и помещение рассек луч света. И только потом оно осветилось полностью.
– Да, похоже был тут взрыв. – Грязнов огляделся.
– Вова, дуй за экспертами, – приказал следователь. – Антон, проследи, чтобы не мешали.
– Сделаем. – Здоровенный оперативник загородил широкой спиной вход.
Пол был усеян осколками битого стекла, какими-то тряпками. Грязнов присел над небольшой лужицей, вытекшей из-под большого стола. Окунул палец, и тот оказался в крови.
– Похоже, что не врет, – задумчиво сказал Денис.
Следователь тоже сунул палец в лужицу, вытер платком и вынул из кармана сотовый телефон:
– Алло, это я. Узнай мне все по травмам на вчерашний день. Ориентировочно на... во сколько стемнело у нас вчера?.. вот и напиши – после двадцати трех. Ищем Гарипова Ильяса или кого-нибудь, кто пострадал от взрыва... Да, это срочно... А я что могу поделать? Я людей тоже не делаю, но я их и не ем, между прочим...
4
На улице светило солнце. Грязнов закурил и присел на скамейку. Мимо то и дело проходили люди. И сразу можно было отличить тех, кто тут впервые, от тех, кто работает здесь долго. Пришедшие впервые с интересом и любопытством вглядывались в каждое лицо, надеясь узнать какого-нибудь знаменитого артиста. Старожилы же не замечали никого вокруг, передвигались исключительно трусцой, успевая при этом пить кофе из пластмассовых стаканчиков и громко разговаривать друг с другом.
Неожиданно Грязнов увидел вдалеке Успенскую, оператора из группы Вакасяна. Она быстрым шагом шла по дорожке, за ней еле поспевал высокий широкоплечий мужик, которого она лупила через каждые семь-восемь шагов. Останавливалась, разворачивалась и начинала лупить. Мужик прикрывался огромными ручищами, испуганно улыбался, как нашкодивший ребенок, и что-то пытался ей объяснить. Но она опять шла, вдруг разворачивалась и начинала лупить снова.
Грязнов двинулся им навстречу:
– Добрый день, Людмила Андреевна.
– Здравствуйте! – Успенская развернулась так, будто хотела врезать и ему. Но вовремя узнала.
– Я по поводу пленок хотел спросить. – Грязнов с интересом разглядывал здоровенного мужика, который, кажется, уже готов был расплакаться. Его он уже видел на площадке. – Как, не проявили еще?
– Какие пленки? – Успенская напряглась. – А, эти... Нет, пока не проявили. – И, развернувшись к мужику, неожиданно вежливо попросила его: – Коленька, сходи в павильон, проверь камеру.
– Что проверить? – то ли не расслышал, то ли не понял ее «Коленька».
– Камеру, – повторила она чуть ли не по слогам. – Проверь ка-ме-ру! Иди, Коленька.
И «Коленька» послушно ушел.
– А когда будут готовы? – поинтересовался Грязнов, проводив его взглядом.
– Не знаю. – Успенская пожала плечами. – Дня через три-четыре, а может, и позже.
– Позвоните мне, пожалуйста, когда напечатают. – Грязнов вынул из кармана визитную карточку и протянул ей: – Вот. Это рабочий, а это мобильный.
– Я позвоню, конечно, только вам зачем? – Женщина пожала плечами. – Там же нет ничего такого.
– Ну если нет, значит, нет. Но вы все равно позвоните, хорошо?
– Конечно, раз это так важно! – Она опять дернула плечами и, кивнув, быстро зашагала ко входу в корпус.
Мимо, тихо шурша колесами, проплыла машина Варшавского. На заднем сиденье лежал траурный венок. А вслед за машиной ехал милицейский «уазик».
5
– Взрыв был примерно грамм на сто в тротиловом эквиваленте, – сказал эксперт, парень в толстенных очках, в которых глаза казались непропорционально большими. В резиновых перчатках он что-то очищал кисточкой и оклеивал пленками. И, буквально его толкая, двое дюжих оперов пытались ломами вскрыть огромный железный шкаф, вмонтированный в стену.