- Да, влияние они имеют, - вставил генерал.
- Без сомнения, сэр, но чем оно определяется? Быть может, темпом их жизни?
- Что дает им этот темп? В общем - все и в частности - ничего. Нет, по-моему, все дело в их деньгах.
- А я вот замечал, хотя люди обычно по ошибке думают иначе, что деньги сами по себе мало волнуют американцев. Но они любят быстро их наживать и охотней согласятся вовсе лишиться их, чем наживать медленно.
- Странно видеть людей без национальных особенностей, - произнес генерал.
- У них слишком большая страна, сэр. Впрочем, у них есть что-то вроде этого - гордость за свою страну.
Генерал кивнул.
- Какие тут странные узкие улочки! Я помню, как шел здесь с отцом от Керзон-стрит до Сент-Джеймского клуба в восемьдесят втором году. Я тогда поступал в Хэрроу. Ничто не изменилось.
Так, занятые разговором, который не затрагивал их истинных чувств, они добрались до Маунт-стрит.
- Вон тетя Эм. Не говори ей.
В нескольких шагах впереди них плыла домой леди Монт. Они нагнали ее в ста ярдах от входа.
- Кон, - сказала она, - ты похудел.
- Я всегда был худым, моя девочка.
- Ты прав. Хьюберт, о чем я хотела тебя спросить? Вот, вспомнила!.. Динни говорит, что ты с самой войны не заказывал себе бриджи. Понравилась тебе Джин? Довольно привлекательна, да?
- Да, тетя Эм.
- Вам не пришлось ее выставлять?
- За что?
- Это еще вопрос. Впрочем, она нико'да меня не терроризировала. Хотите видеть Лоренса? Там у не'о Вольтер и Свифт. Они никому не нужны, их все давно забыли, но он их любит, потому что они кусаются. Кстати, Хьюберт, а мулы?
- Что мулы?
- Никак не мо'у запомнить, кто у них осел - производитель или матка.
- Производитель - осел, а матка - кобыла, тетя Эм.
- Да, да. И у них не бывает детей. Как удобно! А где Динни?
- Где-то здесь, в городе.
- Ей пора замуж.
- Почему? - удивился генерал.
- Ну как же! Хен говорит, что из нее вышла бы замечательная фрейлина, - до то'о она бескорыстный друг. Это опасно.
И, достав из сумочки ключ, леди Монт вставила его в замочную скважину:
- Не мо'у вытащить Лоренса к чаю. А вы будете пить?
- Нет, Эм, благодарю.
- Идите в библиотеку, он там корпит.
Она поцеловала брата и племянника и проплыла к лестнице.
- Это что-то за'адочное! - услышали они ее голос, входя в библиотеку, где сидел сэр Лоренс, обложенный грудами сочинений Вольтера и Свифта: он писал воображаемый диалог между этими серьезными мужами. Баронет мрачно выслушал генерала.
- Я слышал, - сказал он, когда его шурин кончил, - что Халлорсен раскаялся в своих грехах. Работа Динни. Думаю, что нам следует его повидать. Не здесь, конечно, - у нас нет повара: Эм еще продолжает худеть. Но мы можем пообедать в "Кофейне".
Он снял телефонную трубку.
- Профессор Халлорсен будет в пять. Ему сейчас же передадут.
- Это дело подведомственно скорее министерству иностранных дел, чем полиции, - продолжал сэр Лоренс. - Зайдемте потолкуем со старым Шропширом. Он должен был хорошо знать вашего отца. Кон, а его племянник Бобби Феррар - самая неподвижная из звезд министерства иностранных дел. Старый Шропшир всегда дома.
Позвонив у дома Феррара, сэр Лоренс спросил:
- Можно видеть маркиза, Помметт?
- Боюсь, что у него сейчас урок, сэр Лоренс.
- Урок? Чего?
- Хейнштейна, сэр Лоренс.
- Ну, значит, слепой ведет слепого, и спасти его - доброе дело. Как только выберете подходящий момент, впустите нас, Помметт.
- Слушаюсь, сэр Лоренс.
- Человеку восемьдесят четыре, а он изучает Эйнштейна! Кто сказал, что аристократия вырождается? Хотел бы я посмотреть на того болвана, который обучает маркиза! Он, видимо, обладает незаурядным даром убеждения, - старого Шропшира не проведешь.
В эту минуту вошел аскетического вида мужчина с холодными глубокими глазами и малым количеством волос, взял зонтик и шляпу и удалился.
- Видали? - спросил сэр Лоренс. - Интересно, сколько он берет? Эйнштейн ведь все равно что электрон или витамин, - он непостижим. Это самый явный случай получения денег обманным путем, с каким мне пришлось столкнуться. Пошли.
Маркиз Шропшир расхаживал по кабинету и, словно разговаривая сам с собою, оптимистически кивал седобородой головой.
- А, молодой Монт! - сказал он. - Видели вы этого человека? Если он предложит давать вам уроки теории Эйнштейна, не соглашайтесь. Он, как и я, не в состоянии объяснить, почему пространство ограничено и в то же время бесконечно.
- Но ведь и сам Эйнштейн тоже не в состоянии, маркиз.
- Для точных наук я, видимо, слишком стар, - сказал маркиз. - Я велел ему больше не приходить. С кем имею честь?
- Мой шурин, генерал сэр Конуэй Черрел, и его сын, капитан Хьюберт Черрел, кавалер ордена "За боевые заслуги". Вы, наверно, помните отца Конуэя, маркиз? Он был послом в Мадриде.
- Боже мой, разумеется, помню. Я знаком также с вашим братом Хилери, генерал. Воплощенная энергия! Садитесь же, садитесь, молодой человек! Ваше дело имеет отношение к электричеству?
- Не совсем, маркиз. Скорее к выдаче английского подданного.
- Вот как!
Маркиз поставил ногу на стул, уперся локтем в колено и опустил голову на руку. И пока генерал рассказывал, он продолжал стоять в этой позе, глядя на Хьюберта, который сидел, сжав губы и потупив глаза. Когда генерал кончил, маркиз спросил:
- У вас орден "За боевые заслуги", так, по-моему, сказал ваш дядя? Получили на войне?
- Да, сэр.
- Сделаю, что смогу. Не разрешите ли взглянуть на шрам?
Хьюберт засучил левый рукав, расстегнул манжету и показал руку. Шрам был длинный, блестящий и тянулся от кисти почти до локтя.
Маркиз тихонько свистнул сквозь зубы - до сих пор свои.
- Вы уцелели чудом, молодой человек.
- Да, сэр. Когда он замахнулся, я прикрылся рукой.
- А потом?
- Отскочил назад и пристрелил его, когда он кинулся на меня снова. Затем потерял сознание.
- Вы говорите, этот человек был наказан плетьми за жестокое обращение с мулами?
- Он постоянно жестоко обращался с ними.
- Постоянно? - переспросил маркиз. - Многие утверждают, что мясоторговцы и члены Зоологического общества постоянно жестоко обращаются с животными, но я не слышал, чтобы их наказывали плетьми. О вкусах не спорят. Дайте подумать, чем я могу вам помочь. Бобби в городе, молодой Монт?
- Да, маркиз. Я вчера видел его в "Кофейне".