Хамм. А!
Клов. Я не могу сесть.
Хамм (нетерпеливо). Ну ладно, ты ляжешь, подумаешь, большое дело! Или ты просто остановишься, остановишься и будешь стоять, так же как и сейчас. В один прекрасный день ты скажешь себе: я устал, я остановлюсь. Какая разница, что это будет за поза!
Молчание.
Клов. Так вы все-таки хотите, чтобы я вас оставил.
Хамм. Разумеется.
Клов. Значит, я вас оставлю.
Хамм. Ты не можешь нас оставить.
Клов. Значит, я вас не оставлю.
Молчание.
Хамм. Тебе нужно просто прикончить нас. (Пауза.) Я назову тебе комбинацию цифр, чтобы открыть буфет, если ты поклянешься, что прикончишь меня.
Клов. Я не смогу тебя прикончить.
Хамм. Значит, ты меня не прикончишь.
Молчание.
Клов. Я ухожу, у меня дела.
Хамм. А ты помнишь, как пришел сюда?
Клов. Нет. Ты говорил мне, что я был слишком мал.
Хамм. Ты помнишь своего отца?
Клов (устало). Опять все та же реплика. (Пауза.) Ты уже миллион раз задавал мне эти вопросы.
Хамм. Я люблю старые вопросы. (С воодушевлением.) Ах, старые вопросы, старые ответы, с этим ничто не сравнится! (Пауза.) Я стал тебе отцом.
Клов. Да. (Пристально глядит на Хамма.) Ты и стал для меня отцом.
Хамм. И мой дом стал твоим домом.
Клов. Да. (Оглядывает все вокруг.) Вот это и стало моим домом.
Хамм (гордо). Без меня (указывает на себя самого) у тебя не было бы отца. Без Хамма (указывает на все вокруг) не было бы и дома.
Молчание.
Клов. Я ухожу.
Хамм. Тебе никогда не приходила в голову одна вещь?
Клов. Никогда.
Хамм. То, что здесь мы сидим, как в яме. (Пауза.) Но вот за горами? А? Может, там еще все зеленое? А? (Пауза.) Флора! Помона! (Пауза. В экстазе.) Цирцея! (Пауза.) Может, тебе и не придется слишком далеко ходить.
Клов. Я не могу идти слишком далеко. (Пауза.) Я ухожу.
Хамм. Мой песик уже готов?
Клов. У него нет одной ноги.
Хамм. У него шелковистая шерстка?
Клов. Вроде болонки.
Хамм. Пойди принеси его.
Клов. У него нет одной ноги.
Хамм. Пойди принеси его!
Клов выходит.
Все продолжается.
Он достает платок и, не разворачивая его, вытирает себе лицо; снова кладет платок в карман.
Входит Клов, держа за одну из трех лап черную плюшевую собачку.
Клов. Вот твои собаки.
Отдает собачку Хамму, который ставит ее к себе на колени, ощупывает ее, гладит.
Хамм. Он ведь белый, правда?
Клов. Почти.
Хамм. Как это — почти? Белый он или нет?
Клов. Нет.
Молчание.
Хамм. Ты забыл про его член.
Клов (раздраженно). Но он ведь еще не закончен. Член приделывают в последнюю очередь.
Молчание.
Хамм. Ты забыл про ленточку.
Клов (в ярости). Говорят же тебе, он еще не закончен! Вначале собаку заканчивают, а уж потом на нее надевают ленточку!
Молчание.
Хамм. А он сам стоит на ногах?
Клов. Не знаю.
Хамм. Проверь. (Отдает собачку Клову, а тот ставит ее на пол.) Ну как?
Клов. Подожди.
Садится на корточки и пытается поставить собачку на ноги; у него ничего не получается, и он бросает это занятие. Собачка падает на бок.
Хамм. Ну что?
Клов. Держится.
Хамм (пытаясь на ощупь найти собачку). Где? Где он?
Клов ставит собачку на ноги и рукой придерживает ее.
Клов. Здесь. (Берет Хамма за руку и направляет его руку к голове собачки.)
Хамм (положив руку на голову собачки). Он смотрит на меня?
Клов. Да.
Хамм (гордо). Как будто просит, чтобы я вывел его погулять.
Клов. Если угодно.
Хамм(так же). Или как будто просит у меня костей. (Убирает руку.) Пусть он останется так, пусть он продолжает умолять меня.
Клов выпрямляется. Собачка тотчас же заваливается на бок.
Клов. Я ухожу.
Хамм. У тебя снова были видения.
Клов. Меньше, чем прежде.
Хамм. У мамаши Пегг не горит свет?
Клов. Свет! Откуда тут может взяться свет?
Хамм. Значит, он погас.
Клов. Разумеется, погас! Раз его нет, значит, он погас.
Хамм. Да нет, я о мамаше Пегг.
Клов. Разумеется, она тоже угасла! Что это с тобой сегодня?
Хамм. Я следую своим чередом. (Пауза.) Ее похоронили?
Клов. Похоронили! И кто же, по-твоему, должен был ее хоронить?
Хамм. Ты.
Клов. Я! У меня что, других дел нет, кроме как людей хоронить?
Хамм. Но меня-то ты похоронишь?
Клов. Ну уж нет, не стану я тебя хоронить!
Молчание.
Хамм. Когда-то она была хороша собой, прямо как цветок. И ни одному мужчине отказать не могла.
Клов. Мы тоже были хороши собой — когда-то. Редко кто не был хорош собой — когда-то.