Первой молчание нарушила Мирка.
— Надо бы к ней пойти… Нельзя бедняжку оставлять одну.
Алена кивнула и встала:
— Правда, Мируш, пошли.
Они покинули кухню, но тут же вернулись, тяжело дыша и с вытаращенными глазами.
— Она ушла! — крикнула Мирка и сунула мне в руку маленький блокнотик в кожаной оправе, раскрытый почти посередине. Через весь разворот там было написано: «Ушла признаваться. Зузана».
Я стал машинально перелистывать блокнот, но, кроме этих трех слов, каких-то цифр, сокращений и адресов, ничего больше не обнаружил.
— Она взяла свои лыжи, — растерянно сообщила Алена. — А штормовку не надела, уехала в такую вьюгу в одном только свитере…
Я швырнул блокнотик на стол и выскочил в прихожую, а оттуда на крыльцо. Но, сделав несколько шагов, остановился. В лицо мне ударил ошалевший ветер, а в глаза хлестнул поток острых, высекающих слезы снежинок, и я понял, что это конец, что мне осталось только одно: стоять и бессильно вглядываться в непроглядную мглу этой бешеной, этой безжалостной круговерти.