— … Так?
— Ум (смущённо кивает).
— Хм… Проходите.
И мы прошли. Эстель следовала прямо за мной и катила чемодан, колёсики которого гремели о каменную кладку. Столица была старинным городом; когда бродишь по её многочисленных узким переулкам, невольно возникает ощущение, будто пробираешься через коридоры времени в далекое прошлое.
Более того, прямо как в средневековые времена периметр города охраняли стражники.
С каждым днём городской заслон крепчал, и в то же время всё больше и больше людей стремились пробраться внутрь. Некоторые были торговцами, которые тащили всевозможные товары, столь необходимые в условиях «необходимых в текущих условиях» ограничений, другие были родственниками тех, кто находился внутри города и хотел воссоединиться со своими семьями в столько трудный и опасный час.
Попасть в город было намного легче, чем выбраться наружу. Пропускали вообще всех людей с документами, выпускали — никого. Официальная причина заключалась в том, что новое правительство искало вампиров и их пособников; неофициальная была в том, что столица была единственным городом, который орден контролировал целиком и полностью, и только здесь он мог пополнять свои ряды. Было бы неудобно, если бы человеческие ресурсы просто взяли и сбежали.
Собственно, не успели мы пройти и пары улиц, как на глаза нам попалось несколько человек в белой форме, которые сопровождали группу лиц в сторону барака.
Один из них повернулся и оценивающе посмотрел прямо на меня.
50. казнь
Один из них повернулся и оценивающе посмотрел прямо на меня.
Я придвинулся к Эстель, поправил шляпу и постарался придать своему лицу как можно более болезненный вид:
— Кхе… кхе…
Отыгрывать чахоточного было утомительно, и сперва я подумывал нарядиться старушкой, но в саквояже Леона не нашлось подходящего грима и платья.
После этого я стал внимательно смотреть по сторонам.
Первый и самый лёгкий этап нашего плана прошёл успешно. Пришло время для второго, который состоял из трёх частей:
1. Спасти Тали.
2. Спасти Елизавету (Королеву).
3. Схватить и допросить Великого магистра.
Последнее нужно было сделать потому, что с высокой вероятностью именно через Магистра действовал другой Владыка. Если я хотел разделаться с ним здесь и сейчас, мне нужно было узнать, что именно он собой представляет и найти способ отрезать его от этого мира. Впрочем, сделать это будет непросто. Я не помнил всех подробностей схватки между Магистром и Леоном, ибо сам Луи считал эти воспоминания предельно болезненными. Стоило ему припомнить фигуру в белой мантии, и по спине у него пробегали мурашки.
Именно поэтому за лидера культистов я собирался взяться в последнюю очередь, когда Тали уже будет в безопасности.
Сперва, правда, следовало её найти.
На первый взгляд в этом не было ничего сложного. Орден открыто заявлял, что все преступники находятся в столичной тюрьме. И в то же время это запросто мог быть обман. Ловушка. Ту же королеву давно уже никто не видел, королевскую прислугу разогнали, и теперь за ней смотрели паладины ордена.
Поэтому в первую очередь мне следует раздобыть достоверную информацию.
Пока я размышлял об этом, неподалёку зазвучали взволнованные крики. Я вскинул голову и немедленно напрягся. Секунду спустя я разобрал конкретные слова и немедленно почувствовал холодок у себя на сердце.
В этот же момент толпа пришла в движение и стала просачиваться через узкие улочки, сотрясая последние беспорядочным грохотом своих деревянных башмаков. Я и Эстель обнаружили себя в самой гуще человеческого потока. Девушка была обескуражена, и мне пришлось схватить её за руку и повести по течению, чтобы она не упала и не была раздавлена в происходящей толкучке.
Её нежная ладонь была намного теплее моей собственной, и я чувствовал, как под её тонкой, почти прозрачной кожей пульсирует живая и горячая кровь.
Девушка на секунду покраснела, но уже вскоре её лицо потеряло всякие краски, когда она увидела, что происходит и куда именно собираются люди. Несколько минут спустя мы вышли на просторную площадь. Посреди неё располагался эшафот. На нём стоял глашатай в окружении паладинов ордена, облачённых в жёлтые мантии.
Рядом находилась тюремная карета.
В один момент её двери приоткрылись, и наружу показалась необычайно худощавая женщина… кажется. Кажется потому, что лицо её прятал серый мешок. Её вели за верёвку, крепко привязанную к шее. Единственной открытой частью её тела были босые ноги; стоило им оказаться в сиянии утреннего солнца, как они задрожали и стали дымиться.