***
Измайлов сидел напротив Дронова и отрешенно смотрел в угол кабинета. Избитое тело ныло от боли, и сейчас ему хотелось умереть, чтобы больше не терпеть ее.
– Назовите адрес радиста, – в который раз спрашивал его капитан.
– Я уже вам говорил, что никакого радиста я не знаю. Бросьте, капитан, задавать мне эти идиотские вопросы. Я вам рассказал все, что знал.
– Кому вы передавали свою машину в период последней командировки? Вот, ваши показания, которые вы дали в свое время лейтенанту Новикову. Здесь вы сообщаете, что автомашину никому не передавали, но это неправда. Вот, дорожный журнал военного поста, в котором зафиксирован выезд вашей машины за пределы города. В тот вечер был выход в эфир немецкой радиостанции, а также был убит капитан НКВД, который пытался задержать машину.
– Я уже говорил лейтенанту Новикову, что я никому не оставлял свою машину. Я был в командировке, и, когда вернулся в Казань, моя машина находилась на прежнем месте.
– Вы еще можете спасти свою жизнь, майор. Неужели вам не хочется жить, Измайлов? Дома вас ждет жена с ребенком. Если вы не жалеете себя, то подумайте хотя бы о них.
Дронов снова попал в точку: на глазах арестованного показались слезы. Чтобы скрыть это от капитана, Измайлов отвернулся в сторону и смахнул их грязной рукой. С каждой минутой росла интенсивность психологического натиска. Вопрос следовал за вопросом. Каждый вопрос, словно раскаленный докрасна гвоздь, вонзался в сердце Измайлова.
Неожиданно дверь кабинета открылась, и вошел мужчина, одетый в гражданский костюм.
– Здравия желаю, товарищ капитан государственной безопасности. Лейтенант Кузьмин задержан и доставлен в следственный изолятор.
От Дронова не ускользнуло, как вздрогнул майор, как на его лице промелькнула гримаса страха и растерянности.
– Спасибо, сержант. Вы свободны.
После того как за ним закрылась дверь, капитан снова повернулся к бывшему майору.
– Вы, наверное, уже все поняли, Измайлов. Как говорил наш знаменитый классик, если враг не сдается, его нужно уничтожить. Даю вам пять минут на раздумье. Время пошло.
Он снял с руки часы и положил их перед собой на стол. Дронов иногда бросал взгляд то на них, то на сидевшего перед ним арестанта. Взяв часы, он стал надевать их на руку.
– Все, Измайлов, время истекло. Значит, решили умереть в молчанке. Впрочем, дело ваше.
Он уже хотел отдать команду, чтобы конвой увел арестованного, но Станислав неожиданно упал на пол и затрясся в конвульсиях.
– Посадите его на стул и дайте воды, – приказал Дронов конвоиру, – а то ненароком окочурится, а он мне еще нужен.
Измайлова с трудом посадили на стул. Солдат разжал рукой его рот и влил воду. Майор открыл глаза.
– Вы способны говорить? – спросил его Дронов.
Измайлов мотнул головой.
– Адрес радиста? – снова задал ему вопрос капитан.
С минуту подумав, майор тихо назвал адрес Зои.
– Отведите его в камеру, – приказал Дронов конвою.
Когда Измайлова увели, он поднял телефонную трубку.
– Машину и опергруппу на выезд, – произнес он.
Через десять минут машина уже мчалась к названному Измайловым адресу.
***
Зоя закончила шифровку сообщения и, надев наушники, включила радиостанцию, которую Мустафа поставил перед ней на табурет. Она долго ловила нужную волну. В эфире стояли треск и шум, иногда она перехватывала чьи-то радиосигналы. Наконец, она услышала позывные Абвера. Она развернула перед собой лист бумаги с колонками цифр. Ее рука привычно легла на ключ радиостанции.
Мустафа, стоявший у окна, неожиданно ринулся к ней и стал лихорадочно сворачивать рацию.
– Чекисты! – крикнул он. – Снимай наушники!
Зоя достала из-под подушки пистолет и взвела курок. Она зажгла спичку и поднесла к пламени листочек. Он вспыхнул и моментально превратился в пепел. Она размяла его и посмотрела на дверь, которая трещала под сильными ударами сотрудников НКВД. Мустафа выскочил в сени и дважды выстрелил в дверь. За ней кто-то выругался, а затем упал. На какой-то миг стало тихо.
– Уходи, Мустафа! Спасайся! Я прикрою тебя! – закричала Зоя.
– Нет, я не уйду, если погибнем, то вместе!
– Глупый ты человек, Мустафа! Через десять минут они заблокируют всю улицу и вырваться отсюда будет невозможно. Уходи, ты меня уже не спасешь!
Дверь снова заходила ходуном под ударами сапог и рук. Он посмотрел на Зою, которая попыталась приподняться с кровати. Он хотел помочь ей, но она его оттолкнула.
– Уходи! Я ненавижу тебя! Неужели ты этого не понимаешь?