Эти слова, словно хлыст, ударили по его самолюбию. Он растерянно посмотрел на нее, а затем направился к запасному выходу. Прежде чем открыть дверь, он снова взглянул на нее, но она уже не смотрела в его сторону, сосредоточив свой взгляд на двери комнаты, за которой гремели шаги сотрудников НКВД. Мустафа быстро исчез за дверью черного хода. Спускаясь по узкой лестнице, он услышал несколько выстрелов. Оказавшись на соседней улице, он бросился бежать.
За дверью комнаты стало тихо, лишь лежавший на пороге раненый сотрудник негромко стонал.
– Сдавайтесь! Дом окружен! – выкрикнул кто-то из-за стены.
– А ты возьми меня, легавый! – выкрикнула Зоя, почему-то назвав сотрудника государственной безопасности словом, которым блатные называли работников уголовного розыска.
– Дура! Мы же убьем тебя, – выкрикнул все тот же мужчина.
Она дважды выстрелила в полуоткрытую дверь. Снова стало тихо. Неожиданно дверь открылась, и в комнату вошел мужчина в распахнутом кожаном пальто. Зоя подняла руку с пистолетом и направила его на сотрудника НКВД. Она нажала на курок, но вместо выстрела раздался сухой щелчок. Мужчина подошел к ней и вырвал из рук пистолет.
– Взять, – коротко приказал он.
Вошли двое сотрудников и, подняв женщину с постели, вывели ее из комнаты. Дронов стал осматривать помещение. Открыв створку платяного шкафа, он увидел небольшой коридорчик с круто спускающейся вниз лестницей. Он прошел по ней и, толкнув дверь, вышел на улицу. Теперь он понял, как ушел второй диверсант.
***
Мустафа сидел перед Пионом и смотрел в окно. Перед ними на столе стояла бутылка с мутным, вонючим самогоном, однако ни тот, ни другой к спиртному так и не притронулся.
– Ты уверен, что она погибла? – переспросил его Пион.
– Утверждать на сто процентов не могу, но мне так кажется.
– Кажется, кажется, – зло передразнил его Пион. – Нужно было кончать ее и лишь, потом уходить.
Мустафа промолчал. Ему не верилось, что Зоя могла любить этого человека.
– Чего уставился? Надо ложиться на дно, пока нас всех не замели чекисты. Сегодня я узнал от жены Измайлова, что его взяли три дня назад. Похоже, он сдал и Зою. Сколько можно говорить вам, тупым, чтобы не крутили романы, но, видно, все бесполезно. Вот и приходится терять людей из-за вашей любви.
– А я здесь причем? – обиженно произнес Мустафа.
– Да ладно, помолчи. Мне сегодня сообщил немец, что он расколол Татарина. Тот, как утверждает он, сотрудничал с НКВД. Я тоже никогда не верил этому Татарину, но немцам он определенно нравился.
– Я знаю Татарина. Мы вместе с ним ездили в Ярославль за взрывчаткой. Если бы он работал на чекистов, то нас бы замели там, прямо на месте. Я верю Татарину. Что ни говори, он наш человек, не то, что этот немец.
Пион осуждающе посмотрел на Мустафу. Он был удивлен сделанным им выводом.
– Ты – прав, Татарин человек неглупый. Кто вы для него? Сявки. Ему нужны были не вы, а люди, которые должны были взорвать заводы.
– Я что-то тебя не пойму, Пион. Если ты всегда считал Татарина предателем, то почему его не убрал, а послал с нами? Ты за кого нас с мужиками держал?
Пион моментально понял, к чему клонит Мустафа. Он замер на месте. Его тело напряглось, и он готов был в этот миг отбить любое нападение противника. Видя, что тот не проявляет никакой активности, он немного расслабился и подошел к окну: день был ясным и солнечным. По улице бежали ручейки, и в его душе вдруг проснулось огромное желание жить. Он резко повернулся к Мустафе.
– Сейчас не время сводить счеты. Думаю, что чекисты уже хорошо знают наши адреса. Нужно уходить, а иначе будет поздно.
Мустафа встал и молча, направился к выходу. В голове его все перемешалось. Он не знал, куда ему идти: домой было нельзя, к старым друзьям – тоже, так как везде его могли ждать засады. Обозвав себя круглым идиотом за то, что связался с этим Пионом, он вышел из дома. Взглянув на яркое солнце, он невольно подумал о том, кто он по жизни?
«Я вор, и мое место – в зоне», – решил он и направился по улице. Заметив женщину, он достал из кармана «писку» и нагло подрезал ее сумочку. Напуганная женщина завизжала от страха и бросилась от него в сторону. Кто-то напал на него сзади и повалил на снег. Он не сопротивлялся и дал заломить руки назад. Это был первый случай, когда он радовался своему задержанию.
***
Лейтенант Кузьмин с нетерпением ждал, когда его поведут на допрос. За металлической дверью камеры шла своя жизнь: раздавались чьи-то голоса, крики, но это его почему-то не пугало.
«Ничего, разберутся, – успокаивал он себя. – Здесь работают умные люди, и они сразу поймут, что он ни в чем не виноват».