К нему подошел один из сокамерников. Это был мужчина небольшого роста с лысой головой, на которой, словно на глобусе, фиолетовыми пятнами виднелись синяки.
– Ты за что здесь, лейтенант? – спросил он его.
– Не знаю. Вышел из дома и оказался тут. Думаю, что попал сюда по какой-то ошибке. А вы за что?
– Здесь все не за что. Вот вызовет следователь, сразу же поймешь за что. А пока наслаждайся жизнью. Там наверху жизни нет.
Кузьмин с опаской посмотрел на заключенного и на всякий случай отодвинулся от него подальше. Он не был трусом, но отвечать за чьи-то слова или поступки он явно не хотел. Только сейчас он заметил, что основная масса находящихся в камере людей была в синяках и кровоподтеках.
«Наверняка все они – «враги народа», – почему-то решил он. – Ведь невинный человек не мог здесь долго задерживаться. Поговорили с ним и домой. Раз эти сидят не первый день, значит, тут что-то не так».
Время тянулось нескончаемо долго. Один из арестованных что-то рассказывал, вызывая у сокамерников редкие всплески смеха, но Кузьмин не прислушивался к разговору. Он по-прежнему перебирал в уме варианты его возможного задержания. В коридоре раздались гулкие шаги надзирателя. В камере стало так тихо, что было слышно, как капает из крана вода в раковину. Шаги надзирателя затихли у их двери. Глазок открылся, и блеснул человеческий глаз. Звякнул ключ, и дверь приоткрылась.
– Кузьмин! На выход! – прогремело в тишине.
Владимир радостно поднялся с топчана и направился к двери.
«Наконец-то, – подумал он. – Сейчас разберутся, и я уйду домой».
Он вышел из камеры и посмотрел на солдата-конвоира.
– Лицом к стене! – выкрикнул ему в лицо солдат и ударил его прикладом винтовки в пах. От резкой боли перед глазами Кузьмина поплыли радужные круги.
– Пошел вперед! – последовала команда.
Он немного замешкался от боли, и этого оказалось достаточно, чтобы снова получить толчок прикладом в спину.
– За что, боец?
Однако новый толчок заставил его чуть ли не бегом устремиться по узкому коридору. Двери камер превратились в какую-то бесконечную ленту.
– К стене лицом! – выкрикнул конвоир.
Владимир выполнил команду. Дверь открылась, и он оказался в кабинете следователя. За столом сидел сотрудник НКВД, в звании сержанта, что приравнивалось к званию армейского лейтенанта.
– Садитесь, Кузьмин, – приказал он ему, указав на привинченный к полу табурет.
Прежде чем задать первый вопрос, сержант долго рассматривал его.
«Сейчас все станет на свои места. Этот человек обязан во всем разобраться», – в очередной раз подумал Кузьмин.
– Ваши анкетные данные?
Он улыбнулся и начал отвечать на поставленный следователем вопрос.
***
Пион вернулся домой и, достав из кармана пальто ключ, открыл проржавевший навесной замок. В сенях было темно, и, чтобы не удариться, он осторожно прошел к двери в комнату. Вынув из кармана спички, он зажег одну из них. Маячок, оставленный им при уходе, был на месте. Он облегченно вздохнул, вошел внутрь комнаты и поставил на стол баул с ценностями. Он зажег керосиновую лампу, не забыв зашторить окна. В ее свете он окинул взглядом мебель и, открыв створку шкафа, достал из-под стопки белья завернутые в белую тряпицу документы. Сев за стол, он стал рассматривать бланки паспортов и военные билеты. Наконец, он остановился на паспорте на имя Жилина Ивана Георгиевича, 1915 года рождения.
Посмотрев на себя в зеркало, он направился на кухню, где поставил на керосинку кастрюлю с водой. Вернувшись обратно, он отложил в сторону и военный билет. Согласно ему он являлся сотрудником особого отдела стрелковой дивизии и в настоящее время числился в командировке. Среди большого количества бланков он выбрал нужное ему командировочное удостоверение и, взяв в руки печать, сделал на нем несколько отметок. Поставив все необходимые печати и штампы, он встал и направился на кухню, где состриг свою небольшую бородку и стал бриться. После чего вернулся в комнату и начал переодеваться. Натянув гимнастерку, он взглянул в зеркало: на него смотрел совершенно другой человек, лет около сорока, одетый в полевую армейскую форму.
– Ну, вот и все, – произнес он. – Нет больше Пиона. Есть офицер НКВД, сотрудник особого отдела Жилин Иван Георгиевич, который возвращается из командировки в часть.
Он сунул второй пистолет во внутренний карман армейского полушубка. Прежде чем выйти из дома, он отодвинул в сторону занавеску и посмотрел на улицу.
«Кажется, все в порядке», – решил он, не заметив ничего подозрительного.
Выйдя из дома, он не стал закрывать за собой входную дверь. Он был уверен, что больше никогда не вернется сюда. Заметив идущую навстречу соседку с пустыми ведрами, он свернул в переулок.