***
Пион успешно перешел линию фронта у Курска. Он вышел на проселочную дорогу и направился в сторону ближайшего населенного пункта.
– Хальт! – раздалось из-за кустов.
Он медленно поднял руки и повернулся в сторону окрика. Из кустов вышел солдат в пятнистом маскировочном халате и направил в его сторону автомат.
– Не стреляйте, я свой! – произнес Пион на ломаном немецком языке. – Отведите меня к вашему офицеру.
Солдат стволом автомата потребовал у него, чтобы он снял ремень, на котором висела кобура с пистолетом. Пион медленно расстегнул ремень и бросил его к ногам немца.
– Ганс, ты слышишь меня? – обратился солдат к своему товарищу, который скрывался в кустах.
Из кустов вышел второй немецкий солдат, на котором был надет такой же маскировочный халат.
– Свяжись с фельдфебелем и передай ему, что у нас русский перебежчик.
Солдат снова исчез за кустом. Пион хотел опустить руки, но солдат передернул затвор и что-то прокричал ему, по всей вероятности, предупредив его, что будет стрелять, если он опустит руки. Пион стоял с поднятыми руками, чувствуя, что они начинают понемногу затекать. В плечах появилась боль, которая с каждой минутой становилась все сильнее и сильнее. Наконец, из кустов появился солдат, за которым шел худой высокий немец.
– Господин офицер, – начал говорить Пион, путая немецкие и русские слова. – Я из Абвера, и мне нужно, чтобы вы доложили своему начальнику о моем переходе линии фронта.
Фельдфебель что-то сказал солдату и, повернувшись, направился в обратную сторону.
– Шнель! – скомандовал немец и больно толкнул Пиона стволом автомата в спину.
Пион вновь хотел опустить затекшие руки, но солдат не позволил ему этого сделать. Они вошли в деревню, а вернее в то, что осталось от нее. По команде солдата они остановились около полуразрушенного крестьянского дома. Немец открыл дверь и толкнул Пиона в спину.
***
Полковник Шенгарт ехал в автомобиле. Ему что-то нездоровилось. Он то и дело доставал из кармана шинели носовой платок и прикладывал его к покрытому испариной лбу. Совещание, которое проводил командующий армией, буквально выбило его из равновесия. После Сталинградских событий, повлекших пленение группировки немецкой армии, отношение командования вермахта к Абверу стало явно негативным. Все, что копилось десятками лет, было вылито в этот вечер на голову полковника, словно он руководил армейской разведкой, а не адмирал Канарис.
– Полковник Шенгарт! – устало обратился к нему командующий армией. – Что вы можете сказать о дальнейших планах противника? Может, у вас есть какие-то предположения?
Данный вопрос застал полковника врасплох. Он попытался что-то сказать, но командующий армией вдруг резко оборвал его доклад. Это было так неожиданно, что он растерялся.
– Ваши люди плохо работают, полковник, – словно подводя черту под чем-то весьма серьезным, произнес тот и жестом руки приказал ему сесть на место.
Полковник заметил, как десятки генеральских глаз повернулись в его сторону: кто-то посмотрел на него с сочувствием, а кто-то с нескрываемой радостью, что нашелся человек, который посмел щелкнуть по носу любимца адмирала Канариса.
«Похоже, моя карта бита, – подводя итог совещания, подумал полковник, вытирая пот со лба. – Хорошо, если дадут добровольно уйти в отставку. Впрочем, у разведчиков никогда не бывает отставок. Единственная отставка – смерть».
После окончания совещания к нему подошел начальник штаба армии.
– Полковник! Хочу сообщить вам одну неприятную новость. В Берлине уже подписан приказ об отстранении вас от должности начальника разведшколы. Думаю, что он поступит к вам дня через два.
– Спасибо, господин генерал, что вы сообщили мне эту новость. Теперь я знаю, с чем связаны столь резкие высказывания командующего армией в мой адрес. Как говорят мудрецы, войну выигрывают генералы, а проигрывают солдаты.
– Это вы к чему, полковник?
– Все к тому, господин генерал, что нужно на кого-то списать наши неудачи на фронте.
Он еще хотел что-то сказать, но генерала кто-то окликнул, и он, развернувшись, направился в сторону от полковника…
Шенгарт посмотрел на затылок, сидевшего на переднем сиденье офицера связи. Ранее он почему-то никогда не обращал внимания на складки, которые волнами ложились у того на воротник шинели.
«Отожрался, словно свинья», – подумал он, чувствуя, что эти складки начинают его раздражать.
Он отвернулся и стал смотреть в окно. Мимо них проезжали легковые и грузовые машины, которые везли свежее пополнение в поредевшие за зимнюю кампанию войсковые соединения вермахта. Полковник не заметил, как задремал. Машина резко остановилась. Он открыл глаза и увидел знакомые ворота разведшколы.