***
Шенгарт вошел в административное здание школы и на ходу расстегнул шинель. Не останавливаясь, он, молча, снял ее с себя и бросил на руки солдату. Полковник вошел в кабинет и сел в свое любимое кожаное кресло.
«Сколько лет этому креслу? – вдруг подумал он. – Наверняка лет сорок, если не больше. Оно перешло ко мне после смерти отца, а он умер в 1898 году в возрасте восьмидесяти восьми лет. Мне сейчас всего шестьдесят пять, а я уже устал от этой жизни».
Протянув руку, он взял с журнального столика бутылку французского коньяка и налил себе полную рюмку. Он выпил ее залпом и сразу же налил новую порцию. Полковник был расстроен: еще два года назад он не думал, что так бесславно закончится его карьера. Он протянул руку и поднял телефонную трубку.
– Соедините меня с адмиралом Канарисом, – произнес он и стал ждать ответа телефониста.
– Извините, господин полковник, но резиденция адмирала не отвечает, – услышал он в трубке.
«Сволочи, – раздраженно подумал он. – По всей вероятности, просто бояться испачкаться об меня. Можно подумать, что сами лучше».
Теперь он понял, что адмирал решил отдать его на съедение генералам вермахта, чтобы как-то сохранить себя. Он выпил коньяк и почувствовал вкусовой букет этого напитка. Неожиданно кто-то постучал в дверь. Полковник поставил пустую рюмку на тумбочку и поднял глаза: в дверях стоял начальник узла связи.
– Господин полковник, срочная шифровка, – произнес капитан и протянул ему лист бумаги.
– Читайте, – сухо произнес тот, отметив про себя, что теперь для него уже нет ничего срочного.
Из шифровки, полученной из Казани, следовало, что Пион сдал всю агентурную сеть сотрудникам НКВД, а сам скрылся в неизвестном направлении. В ней сообщалось, что при задержании погибли лейтенант Хейг и лучший его агент Татарин.
Закончив читать, капитан посмотрел на полковника и, словно догадавшись о его вопросе, быстро произнес:
– Господин полковник, радист во время передачи не вставил специальный знак, что работает под контролем русской контрразведки.
Шенгарт махнул рукой, и капитан буквально испарился из кабинета. Два дня назад ему позвонили из гестапо и сообщили об успешном переходе линии фронта агентом Проценко, и что они якобы сейчас осуществляют тщательную его проверку. Он еще раз перечитал шифровку, оставленную на столе капитаном, и поднял трубку.
– Соедините меня с начальником четвертого отдела гестапо.
В этот раз ждать пришлось недолго. Ему ответил оберштурмбанфюрер Клюге, которого он хорошо знал еще по Берлину.
– Полковник, я только что получил шифровку из Казани. В ней сообщается о том, что этот человек сдал русским всю нашу сеть.
– Господин полковник, вы бы не могли передать ее мне? Буду очень вам признателен.
– Хорошо, Клюге, она у меня на столе.
Шенгарт наполнил рюмку коньяком и, открыв ящик стола, достал из него именной «Вальтер». Привычным движением он передернул затвор и положил пистолет перед собой.
Когда, услышав выстрел, в кабинет вбежали офицеры, они увидели полковника, который в неестественной позе сидел в кресле. За его спиной на светлых обоях виднелось кровавое пятно.
***
Тарасов, еще не совсем оправившись от ранения, вошел в кабинет начальника отдела кадров республиканского НКВД.
– А, это ты, Тарасов? – произнес тот и с сочувствием посмотрел на него. – Плоховато выглядишь. Тебе бы хорошего питания, все было бы по-другому.
– Ничего, товарищ Козловский, были бы кости, а мясо нарастет.
– Может, ты и прав, Тарасов. Вот, возьми предписание. Все остальное: продовольственный аттестат, оружие и форму получишь у старшины. Поздравляю тебя с очередным званием и орденом.
– Спасибо, товарищ лейтенант.
– Я смотрю, везучий ты, Тарасов. Вот и сейчас тебя почему-то вызывают в Москву. Может, встретишь там самого Берию. Я его только и видел, что на плакатах.
– Все может быть, товарищ Козловский. Думаю, что меня не за тем вызывают в Москву, чтобы познакомить с наркомом.
Начальник отдела кадров громко засмеялся.
– Это я так, на всякий случай. Мало ли что? Может, и ты когда-то станешь наркомом и случайно вспомнишь обо мне. Я имею в виду о человеке, который сейчас выписывает тебе эти документы.
Получив документы и новую форму со шпалой в петлицах, Тарасов направился домой. Жены дома не было, и он, сев на край кровати, начал подгонять под себя форму. Когда она пришла с работы, то была сильно удивлена, увидев его в форме с алым орденом на груди.
– Саша! Да ты настоящий герой! Ты знаешь, тебе очень идет эта офицерская форма.