Рядом с Тарасовым сидел лейтенант НКВД, представитель Центрального управления разведки, который должен был обеспечить его переход через линию фронта. Офицер был немногословен, и, судя по всему, он больше привык слушать, чем говорить. Над дорогой, по которой они двигались, висела низкая облачность. Их машина часто обгоняла армейские колонны, которые направлялись на фронт. Поравнявшись с очередной из них, Тарасов стал жадно вглядываться в лица идущих бойцов, словно хотел увидеть кого-то из своих бывших боевых товарищей. Иногда ему казалось, что эту огромную массу людей и техники невозможно остановить, но это была, похоже, ошибочная мысль. Война, будто страшный гигантский механизм перемалывала все, что попадало на поля сражений.
Шофер, выругавшись матом, остановил машину. Впереди на дороге образовался затор. Водитель танка, по всей вероятности, уснул за рычагами боевой машины, и неуправляемая многотонная махина опрокинула идущий впереди грузовик и подмяла его под себя. Рядом на снегу лежал окровавленный труп шофера. Вокруг танка, матерясь и угрожая оружием, собралась большая толпа бойцов, которые стучали по броне прикладами винтовок и автоматов.
– Выходи, сволочь! – кричал разъяренный видом крови молоденький солдат. – Выходи, фашист! Я сейчас сам с тобой разберусь без всякого суда!
Сотрудник НКВД посмотрел на Тарасова и, распахнув дверь автомашины, выбрался из нее. Он шел по снегу осторожно, стараясь не испачкать начищенные до блеска хромовые сапоги.
– Разойдись! – скомандовал он громко и, достав из кобуры «ТТ», постучал рукояткой по броне. – Давай, вылезай, я лейтенант НКВД.
Прошло около минуты. Люк открылся, и из него показалась чумазая голова командира танка. Увидев офицера в форме НКВД, командир скрылся в танковой башне. Через мгновение он выбрался оттуда и виновато застыл перед офицером. О чем они говорили, Александр не слышал, так как водитель их машины предусмотрительно закрыл дверь. Тарасов увидел, как офицер подозвал к себе одного из бойцов и что-то сказал ему. Солдат сорвал с плеча винтовку и, передернув затвор, толкнул стоявшего по стойке смирно танкиста стволом в спину. Танкист опустил голову и медленно побрел вдоль дороги под одобряющие крики солдат. Офицер вернулся в машину, и водитель, осторожно объехав место аварии, погнал ее дальше.
«Похоже, отвоевался», – подумал Тарасов о танкисте.
– Что с ним будет? – поинтересовался он у лейтенанта. – Неужели расстреляют?
– Не знаю, – коротко бросил тот. – Все решит трибунал.
Проехав, еще пять километров, машина свернула с дороги и остановилась.
***
– Сидите в машине и без моей команды не выходите. Вас никто не должен видеть.
Офицер направился к небольшому дому, который стоял в метрах пятидесяти от дороги. Минут через десять к машине подбежал боец и попросил водителя проследовать за ним. Машина, увязая в снегу, двинулась вслед за посыльным. Ждать пришлось долго. У Тарасова стали замерзать ноги, и он проклинал себя за то, что не намотал на них фланелевые портянки. Наконец дверь избы открылась, и появился лейтенант. Он махнул Александру рукой и снова исчез в доме. Александр кое-как выбрался из машины и на онемевших и замерзших ногах направился в дом.
– Пройдите сюда, – предложил ему незнакомый офицер. – Погрейтесь. Мы вас позовем, когда появится необходимость.
Тарасов с трудом снял с себя сапоги и начал массировать замерзшие стопы.
«Слава богу, что не отморозил пальцы, – решил он про себя, – еще бы немного, и я мог остаться без ног».
В комнату заглянул сопровождавший его офицер.
– Зайдите, нужно переговорить.
Александр, толкнув дверь, оказался в небольшой комнате, в которой находились два офицера. Тарасов сел около двери на лавку и, сняв шапку, стал слушать, что ему начал рассказывать один из них.
– Схема перехода такова: в пяти километрах от нас стоит немецкая танковая дивизия, которая уже второй день пытается завладеть населенным пунктом. Сил держать эту деревню и дорогу, у нас больше нет. Их танки могут обойти нас с флангов и отрезать батальон от основных сил дивизии. Завтра рано утром мы оставим деревню без боя.
Он сделал паузу и посмотрел на Тарасова, ожидая, по всей вероятности, от него каких-то вопросов. Заметив, что тот молчит, продолжил:
– Сейчас самое главное: предлагаю оставить вас здесь, то есть в этом доме. Придется до утра посидеть в подвале. Вот, в этой папке протоколы ваших допросов. Вы попали к нам два дня назад при попытке перехода линии фронта. Как вы, наверное, догадались, вы находитесь в особом отделе полка. Для большей убедительности вам придется немного потерпеть побои. Постараемся особо не калечить, но другого выхода из этой ситуации я не вижу.