– Вот, товарищ старший лейтенант, пожалуйста. Я только что из госпиталя после ранения. По приказу командира дивизии, за проявленное мужество в борьбе с фашистами мне предоставлен отпуск сроком на пятнадцать суток.
Старший лейтенант попытался развернуть бумаги, но замерзшие пальцы плохо слушались его. Он взглянул на Тарасова и вернул ему документы обратно.
– Отдыхайте, товарищ капитан. Вы заслужили это.
Он козырнул и, прикрыв лицо рукавицей от очередного порыва ветра, направился дальше.
Заметив стоявший у здания грузовик, Александр, направился к нему.
– Здравствуй, боец, – поздоровался он с солдатом, сидевшим на месте водителя. – До Адмиралтейской слободы подбросишь?
– Не могу, товарищ капитан. Жду своего командира. А впрочем, вон он и сам идет. Поговорите с ним.
Тарасов, заметив идущего к машине военного, направился к нему навстречу. Переговорив с ним, он подошел к машине и, забросив свой вещмешок за плечи, полез в кузов.
***
Александр проснулся от ощущения, что кто-то пристально смотрит на него. Он с трудом открыл глаза и увидел жену, которая сидела на краю кровати и, не отрываясь, смотрела на него.
– Что случилось? – с испугом спросил он.
– Саша, ты всю ночь скрипел зубами, метался и выкрикивал какие-то непонятные слова. Ты знаешь, я испугалась за тебя, за твое здоровье.
– Не бойся, все хорошо. Это пройдет.
Она заплакала и всем телом прижалась к нему.
– Я все равно боюсь, Саша. Ты стал каким-то другим, чужим, не таким, которого я помнила.
– Это тебе так кажется, Надя. Я все такой же, каким был и раньше.
– Не обманывай меня, я все вижу. Ты сейчас, перед тем как войти в подъезд дома, десять раз оборачиваешься. Раньше я за тобой подобной привычки не наблюдала. И еще, ты все время во сне разговаривал с каким-то Пионом. Кто это? Цветок или человек? Говорил о каком-то лейтенанте Хейге.
– Есть вещи, Надя, о которых тебе лучше не знать. О том, что я говорил ночью, забудь, а иначе погубишь не только меня, но и себя с дочкой.
Он встал с кровати и, достав из портсигара папиросу, направился на кухню. По пути заглянул в комнату, где, свернувшись калачиком, спала дочка. Взглянув на нее, он улыбнулся и поправил одеяло, которое сползло на пол.
Он прикурил и, открыв форточку, встал у окна. Несмотря на то, что часы показывали семь часов утра, за стеклом было темно: он не увидел ни одного огонька, никакого намека на жизнь. Струя дыма, выпущенная им, медленно исчезала в форточке.
Вчера утром он встречался с капитаном Дроновым. Они обнялись, словно старые и добрые друзья, и разместились на заднем сиденье автомашины.
– Я рад снова тебя видеть, Саша. С каким заданием прибыл? – спросил его капитан.
Тарасов усмехнулся.
– Уничтожить пороховой завод.
В машине стало так тихо, что было слышно, как скрипит снег под ногами прохожих.
– Задание серьезное, – произнес Дронов. – Ты один или с людьми?
– Мне передали все, что имеют немцы в этом городе. Однако есть определенные проблемы.
– Выходит, ты сейчас являешься ключевой фигурой в этой операции. А что за проблемы?
– О них потом. Скажите, с кем я могу контактировать в этом городе? Хотелось бы избежать прямых контактов: я здесь родился, и многие люди знают меня в лицо. Лучше всего подошел бы почтовый ящик.
– Я не готов сразу ответить на твой вопрос. Для этого мне нужно, как минимум, дня три. А пока назначь встречу своему связному.
– Хорошо, товарищ капитан! Единственное условие, о чем прошу вас, не вешать за мной хвост. Если они это заметят, то сразу же оборвут все контакты.
– Хорошо, Тарасов, считай, что договорились.
Они разошлись в разные стороны. Александр направился на улицу Малая Красная, а машина Дронова поехала в сторону центра города.
***
Тарасов медленно шел по аллее Арского кладбища. Погост был пуст, лишь иногда на аллеях показывались траурные процессии, которые быстро исчезали за оградами и склепами усопших. Он остановился около памятника Лобачевскому.
– Родственник или знакомый? – услышал он у себя за спиной пароль.
– Нет. Он был ректором Казанского императорского университета, – произнес он и обернулся.
Перед ним стоял его старый знакомый Михаил Проскурин.
– С возвращением в Казань, Татарин, – вполголоса произнес тот. – Вот видишь, кто бы мог подумать, что наши дороги когда-нибудь снова пересекутся.
– Да, мир тесен. Я действительно, Миша, не думал увидеть тебя в этой жизни. Ты давно здесь?