Придя домой, Александр прошел мимо жены в комнату.
– Саша, что с тобой? Кто тебя расстроил?
– Сейчас столкнулся с Ивановной. Она меня спрашивает, почему я не на фронте? Мол, мой муж воюет, а ты в тылу штаны протираешь.
– Ох, и змея эта Ивановна. Она меня уже вторую неделю пытает, почему ты не на фронте. Теперь и тебя достала этим. Да плюнь ты на нее.
– Ты же знаешь, что этого я сделать не могу. Я ее по-человечески понимаю: ты бы, может, также поступила, если бы ее муж сидел дома, а я воевал.
Он достал из кармана пистолет и, расстелив на столе газету, начал его чистить.
– Ты, что оружие чистишь? Куда-то собрался?
– Встреча у меня вечером. А оружие всегда должно быть чистым. Это одно из основных правил для солдата.
Быстро собрав пистолет, он сунул его в карман.
***
Александр подошел к остановке в обозначенное Пионом время. То, что та записка была от него, он не сомневался.
Улица была пуста. Он посмотрел на часы, установленные над проходной завода: они показывали начало девятого. Тарасов не спешил уходить, так как хорошо знал привычку этого человека непременно с полчаса понаблюдать и, лишь убедившись в безопасности, выйти из своего укрытия.
Время тянулось медленно. Александр достал из кармана папиросы и закурил. Его взгляд остановился на автомашине, которая стояла в метрах пятидесяти от него. В темноте автомобильного салона светились два еле заметных огонька от папирос. Он сразу понял, что люди, сидящие в машине, ведут за ним наблюдение. Взглянув на часы, он бросил папиросу на землю и направился в сторону дома. Где-то сзади тихо заурчал автомобильный мотор. «Эмка» догнала его буквально у дома.
– Привет, Татарин, – произнес мужчина, сидевший на пассажирском сиденье. – Да ты не дергайся, это я – Пион.
Несмотря на темноту, Александр сразу узнал в этом мужчине своего старого знакомого Ивана Проценко. Он открыл дверцу и сел в салон.
– Ну, здравствуй, Ваня, – поздоровался он с ним. – Я уж подумал, что ты так и будешь бегать от меня до скончания века.
Пион засмеялся. Смех его был булькающим, словно он полоскал горло каким-то раствором.
– Тебе привет от Хейга, – как бы между прочим произнес он.
– Ему тоже не болеть. Привет он передал из Борисова?
– Нет, он здесь, в Казани. Он хочет с тобой встретиться.
– Я не против встречи. Где и когда?
– Пока не знаю. Место и время встречи он сообщит дополнительно.
– Слушай, Ваня. Ты ко мне больше бандитов не направляй. Этих блатных я еще с тюрьмы ненавижу. Я – человек положительный, а общение с ними может вызвать кривотолки среди моих знакомых и соседей. Есть же старый и проверенный способ – общение через почтовый ящик. Может, ты забыл это?
Проценко снова нервно засмеялся. Ему не нравился поучительный тон Татарина.
– Ты меня не учи, Саша, я человек грамотный. И место почтового ящика я еще не забыл.
– Вот и хорошо. А сейчас мне надо идти домой. Поговорили и ладно.
– Ты не спеши, Татарин. Мне срочно нужны взрывчатка и деньги. Насколько я знаю, это все у тебя есть.
– Есть, но не здесь. Все это спрятано в лесу под Ярославлем. Нужна машина, надежные люди и документы прикрытия.
Пион, молча, выслушал. У него сразу же мелькнула мысль привлечь к этой операции майора Измайлова.
– Хорошо, я подумаю над этой проблемой. Пока, Татарин.
Александр выбрался из салона автомашины и, захлопнув дверцей, направился к своему дому.
– Мустафа, нужно присмотреть за этим человеком. Я не верю ему.
– Почему, Пион?
– Не знаю, но не верю. Он сильно изменился за последнее время.
– Хорошо. Присмотрим.
– Если что не так, уберите его без шума и пыли.
– Ладно.
Машина тронулась и исчезла в темноте.
***
Лейтенант НКВД Новиков шел в сторону управления. Полученный накануне строгий выговор от комиссара госбезопасности третьего ранга окончательно выбил его из равновесия. Злость и обида захлестывали его.
«Сам же мне дал команду на задержание немецкого диверсанта, а теперь сделал из меня крайнего в этой истории, – размышлял он, двигаясь по улице. – Откуда я мог знать, что этот человек находится в оперативной разработке капитана Дронова».
Согласно приказу наркома он был снят с занимаемой должности и направлен на работу в канцелярию НКВД. Сегодня он должен приступить к своим новым служебным обязанностям. Это назначение унижало его самолюбие, так как он всегда считал себя оперативником, борцом с вражеской агентурой, а теперь он должен будет рассматривать заявления и обращения граждан.
«Ничего, это тоже неплохая работа, – успокаивал он себя. – Вы еще не раз вспомните обо мне, товарищ комиссар госбезопасности третьего ранга. Я вам покажу, на что способен лейтенант Новиков».