– Похоже, диверсанты поняли, кто перед ними, и открыли огонь по нашим сотрудникам. Преследование не принесло удачи: мы потеряли двух сотрудников НКВД.
Комиссар молчал. Рука его, державшая карандаш, нервно сжалась в кулак. Карандаш хрустнул и переломился пополам.
– Я все понимаю, Герман Львович. При разработке вражеской агентуры бывают ошибки, которые влекут за собой потери в личном составе, но мне непонятно, почему вы скрывали ее от меня, почему я об этом узнаю только сейчас?
В кабинете стало тихо. Майор виновато посмотрел на комиссара.
– Товарищ комиссар! Я не был на сто процентов уверен, что мы действительно вышли на эту группу. Я хотел убедиться и лишь после этого доложить вам.
– Вы же старый оперативник. За вашими плечами десятки лет работы в наркомате. Как вы могли без согласования с руководством проводить свою комбинацию? Вы знаете, что у нас в наркомате работает представитель Главка капитан Дронов. Это он должен был координировать все наши мероприятия по ликвидации немецкого подполья. Почему вы не доложили ему о том, что вышли на след немецкой радистки? Где сейчас она и ее водитель? Молчите? Плохо работаете, майор. Мне стыдно за вас.
Комиссар сделал паузу. Он обвел взглядом сидящих в кабинете сотрудников.
– Немецкие диверсанты планируют крупные диверсии на предприятиях города Казань. Поэтому прошу вас принять все меры оперативного реагирования на каждое поступающее в НКВД сообщение. Вам, Геннадий Константинович, необходимо принять меры по усилению охраны всех оборонных заводов города. Нужно сделать так, чтобы на их территории не мог пробраться ни один вражеский агент. Руководителем операции по ликвидации немецких диверсантов назначаю капитана Дронова. Все планируемые операции согласовывать только с ним.
Он закончил. Дождавшись, когда из его кабинета выйдет последний сотрудник, он встал из-за стола и, открыв сейф, положил в него документы.
***
Пион нервно ходил по комнате. Десять шагов длину, восемь шагов в ширину. Узнав о ранении Зои, он на какой-то момент впал в ступор, а затем разразился трехэтажным матом.
– Нам кое-как удалось оторваться от преследования, – словно оправдываясь, произнес Мустафа. – Это был не обычный пост, это была засада НКВД.
– Ты хочешь сказать, что они вас ждали?
– Утверждать на сто процентов не могу, но мне так показалось. Я сразу обратил внимание, что солдаты, остановившие автомашину, были одеты в хромовые сапоги. Выходит, пост был выставлен незадолго до нашего возвращения, а иначе бы солдаты просто не смогли нести службу на таком морозе.
Эта информация заставила Пиона задуматься. Если выводы Мустафы правильные, то это значит, что его группа находится в оперативной разработке НКВД. Он посмотрел на гостя, который сидел за столом и внимательно следил за ним.
– Пион! Тебе не кажется, что нам пора рвать когти? Чего тянуть время?
– Заткнись! Испугался? Ты сам во всем виноват, Мустафа! Я тебе сколько раз говорил, чтобы ты менял маршрут. Нет, ты, словно баран, все ездил и ездил по одному маршруту, пока окончательно не засветился. Ты думал, что в НКВД работают идиоты? Они, наверняка, записывали все номера автомашин, выезжавших за пределы города в часы радиопередач. Вот вы и погорели на этом. А сбежать мы всегда успеем. Нужно срочно доставать машину, вот этим делом и займись.
Пион закурил. Он подошел к окну и отодвинул в сторону занавеску: улица была пуста.
«Зоя не сможет выходить в эфир месяца два, если не больше. Теперь у нас только один человек, способный поддерживать связь с Хозяином – это Татарин. Что делать, ведь Хейг отстранил его от проведения операции? Нужно срочно встретиться с ним».
– Что еще? – обратился он к Мустафе.
– Пропал Горох. Вторую ночь не ночует дома.
– Мустафа! Горох – взрослый мужик. Может, завис на время у какой-нибудь женщины. Зайди к нему днем, поговори с соседями, они наверняка что-нибудь знают о нем.
– Хорошо. Просто все эти события последних дней тревожат меня. Ты сам знаешь, дыма без огня не бывает.
– Прекрати вести подобные разговоры. Найди майора, я хочу встретиться с ним сегодня вечером.
Мустафа встал со стула и направился к двери. Около нее он остановился.
– Пион! Мне кажется, что ты совершаешь большую ошибку.
– Не каркай, Мустафа.
Тот вышел из комнаты и, надев шапку, направился по улице.
***
Горох сидел напротив капитана Дронова и тупо смотрел на него.
– Сколько человек в вашей организации? – спросил его сержант НКВД, ведущий допрос.
– Не знаю. Я вообще ничего не знаю. Я вор, а не немецкий шпион, и вы мне не шейте это дело, гражданин следователь.