- Почему ты меня так ненавидишь? - вместо гневных речей услышала эвенка тихий голос мужа. На секунду внутри все сжалось от стыда и жалости, но девушка быстро совладала с собой. Она почувствовала, что именно сейчас может добиться своего.
Вместо ответа она произнесла:
- Отпусти меня, пожалуйста.
С минуту Нутетеин не сводил с жены тяжелого взгляда, будто внутренне на что-то решался.
- Собирай вещи, - только и ответил он и вышел из яранги.
Анканау не верила своему счастью - неужели она свободна после стольких месяцев ожидания?! В волнении девушка заметалась, не зная, что взять - хватала все подряд и бросала в большой кожаный мешок. Она знала, что отец сейчас устроил стойбище совсем недалеко от Уэлена, поэтому с замиранием сердца представляла скорую встречу с семьей.
Счастливая и запыхавшаяся, она вышла из яранги. Нутетеин запрягал собак в полном молчании, лишь только резкие движения выдавали его чувства.
Анканау помогла ему, чтобы ни секунды не задерживаться, и вскоре пушистые лайки резво повезли ее подальше от этого проклятого места.
Эвенка сидела позади Нутетеина и счастливо оглядывалась по сторонам. Куда ни кинь взор, расстилалось белое море снега. Весна уже вступила в свои права, снег был тяжелым, налипал на собачьи лапы, и нарты ехали не слишком скоро. За все время пути Нутетеин ни разу не обернулся. Единственное, что она слышала от него – окрики вожаку связки.
Пару раз останавливались, чтобы перекусить и дать собакам отдохнуть. Но и в это время мужчина был угрюм и молчалив. Анканау чувствовала, что стоило бы что-то сказать ему напоследок. Сейчас он уже не казался таким отталкивающим и ненавистным. Но слова благодарности за заботу, любовь и терпение так и не сорвались с ее губ.
К вечеру они достигли стойбища оленеводов, и Анканау, забыв обо всем на свете, бросилась в родную ярангу. Внутри было жарко натоплено, и вкусно пахло густым супом из оленьих кишок. В чоттагине собралась вся семья, и когда Анканау забежала внутрь, все удивленно воззрились на нее. Первыми опомнились девочки, обхватив сестру за талию и наперебой вереща что-то детскими голосами. Мать обрадованно заголосила следом, и лишь Иточ настороженно поднялся со своего места.
- Здравствуй, дочь! - сдержанно приветствовал он, оглядывая Анканау с головы до ног. - Ты в гости к нам или что случилось?
Анканау оробела от такого неласкового приема, но все же смело ответила:
- Я вернулась домой, отец. Я больше не жена Нутетеину.
Лицо Иточа вытянулось, и он велел жене и младшим дочерям уйти. Они повиновались, проворно забравшись в полог.
- Где же твой муж? - спросил Иточ.
- Распрягает собак, - Анканау не понимала, почему отец не рад ее возвращению.
- Пусть войдет.
Девушке ничего не оставалось, как позвать Нутетеина.
Мужчина сдержанно приветствовал Иточа и отказался от предложенной еды.
- Нутетеин, ты больше не любишь мою дочь? - напрямик спросил Иточ.
- Люблю, - после паузы ответил охотник. - Она меня не любит. Тяжело ей жить со мной.
Анканау замерла, чувствуя уважение и необъяснимую благодарность к нему.
Иточ перевел тяжелый взгляд на дочь, пригвоздив ее к месту.
- Значит, ты́ не хочешь, - повторил он, и девушка вдруг осознала, что отец никогда не примет ее обратно. - А знаешь ли ты, что миновал голодный год? После оттепели грянули морозы, все замерзло. Сколько оленей вымерло от голодной смерти!
Анканау покорно молчала, опустив глаза.
- Я стар, дочка, - Иточ чуть смягчил тон, - а у меня на шее жена и две дочери. Скоро я не смогу работать, и часть моих оленей заберут другие оленеводы. Ты не можешь здесь остаться, лишний рот нам не нужен.
- Я могу помогать тебе! - воскликнула она.
- Нет! - отрезал отец, - помогать ты должна мужу. Он теперь твой кормилец и добытчик. Я спокоен, потому что отдал свою любимую дочь в хорошие руки. Не заставляй меня мучиться еще из-за тебя.
Долго толковали Анканау с Иточем и Нутетеином. Отец был непреклонен, и Анканау ничего не оставалось, как вернуться в Уэлен. Девушка чувствовала жгучий стыд от нестерпимого унижения.
Вновь запрягли нарты, вновь невозмутимая спина Нутетеина маячила впереди, и Анканау со слезами представляла лица уэленцев, когда они увидят ее позорное возвращение.
С тех пор Анканау поняла, что ей некуда идти. К несчастью, после этого происшествия мужа, который за все время ни разу не упрекнул ее, она возненавидела еще больше. Она чувствовала, что ее оставили из милости, потому что пожалели. Ведь Нутетеину ничего не стоило взять другую жену, тем более Анканау нередко замечала, какие взгляды на него бросают соседские девушки. Но он по-прежнему оставался безучастен к этому, ни в чем не изменив своего отношения к жене. По-прежнему смотрел на нее с обожанием, по-прежнему привозил для нее дорогие подарки и украшения, выменянные за пушнину у белых людей, по-прежнему не корил за плохое ведение хозяйства. Потому что всем сердцем любил эту странную девушку и надеялся, что когда-то она оценит это и тоже полюбит его.