- Выходит, я нашла могилу Шамана? – Анканау слушала рассказ старухи с замиранием сердца. Она ни секунды не усомнилась в его правдивости, потому что там, на могильнике, сама испытала нечто необъяснимое.
- Ты же недавно у нас, дочка, - ответила Кинэу, - Не знала этого, а я и забыла тебя предупредить, чтобы ты обходила это место стороной.
Разговор с шаманкой не выходил у Анканау из головы. По дороге домой ей все время чудилось, будто кто-то идет за ней следом. Она поминутно оглядывала, но никого не заметила. Придя в свою ярангу, девушка хотела приготовить ужин, потому что вскоре должен был вернуться Нутетин, но внезапно почувствовала страшную слабость. Не смогла перебороть себя и заползла в полог, кутаясь в теплую кухлянку. Она дрожала, как лист на ветру, хотя в пологе было жарко натоплено. В попытке согреться она накрылась оленьими шкурами, но холод пробирался внутрь, подбираясь к самому сердцу. Сжавшись в комок, Анканау судорожно дышала на ледяные пальцы, терла руки - ничего не менялось. Она ждала прихода Нутетеина в надежде, что он поможет ей, но муж задерживался.
На улице стемнело. В чоттагине беспокойно перетаптывались и скулили собаки, будто чуя неладное. А он все не шел… Из последних сил Анканау, трясясь, подползла к жирнику и протянула руку к пламени, но даже не почувствовала жара огня. Не в силах больше противостоять всепоглощающему холоду, она расслабилась и провалилась в забытье, будто отдаваясь в руки невидимого врага.
В очередной раз Нутетеин вернулся домой без добычи. Весь поселок с нетерпением ждал дня, когда мужчины отправятся к лежбищу моржей, потому что даже самые зажиточные уже выгребли все остатки еды из земляных ям, а многие давно варили похлебку из лахтачьих ремней. У них с Анканау все было неплохо – еда еще была, но ею приходилось делиться с голодными, да и собак прокормить было непросто.
В последнее время его отношения с женой изменились – она больше не выражала открыто неприязни. Анканау стала тихая, задумчивая и безразличная. Мужчина смутно чувствовал, что неприступная дочь тундры каждый день ждет его возвращения, а сегодня утром и вовсе случилось нечто невероятное. По обыкновению, Нутетеин рано собрался на охоту и вышел из яранги, не оглядываясь. Но через несколько шагов будто что-то подтолкнуло его обернуться. Анканау стояла у двери и смотрела ему вслед! Впервые за два года она вышла его проводить! Молодой охотник улыбнулся ей и понял, что с этого дня их жизнь изменится.
И он даже не представлял, насколько близок к истине. Вернувшись вечером, он сразу почуял неладное – собаки в чоттагине нервно метались и скулили, а Анканау нигде не было видно. С беспокойством заглянув в полог, Нутетеин лишился дара речи: жена лежала возле жирника без движения. Он бросился к ней, пытаясь привести в чувство, и поразился, насколько у нее холодная кожа – будто она лежала на морозе, а не в теплом пологе. Приложив ухо к груди, он услышал едва различимое биение сердца. Не зная, что делать, мужчина зажег еще один жирник, накрыл жену шкурами, чтобы хоть немного согреть – все без толку. Он тряс ее, звал по имени, но она по-прежнему была неподвижна. Тогда он решил попросить помощи у единственного человека, который мог хоть что-то сделать – Кинэу.
Старая женщина была слаба, и не могла преодолеть расстояние от своей яранги до конца Уэленской косы без посторонней помощи, поэтому Нутетеин нес ее на руках, едва переводя дух от страха за жизнь жены.
Войдя в полог, шаманка сразу опустила глаза.
- Не жилец она, - тихо произнесла женщина.
- Говори, что нужно сделать, - сжав зубы, процедил Нутетеин.
- Выйди, я посмотрю ее, нужно понять, от чего это с ней приключилось.
Охотник не тронулся с места.
- Ты не слышал? – уже громче повторила шаманка. – Чем дольше ты тут находишься, тем она слабее. Выйди!
С досадой рыкнув, Нутетеин откинул завесу и вышел в холодный чоттагин. Лайки беспомощно смотрели на него, чуя, что пришла беда.