Троттер: Вторая рота справа от нас, шкипер?
Стэнхоуп: Да. Между нами пятьдесят метров неприкрытой территории. Будь там повнимательнее.
Троттер: Конечно, сэр.
Стэнхоуп: И хорошенько проверь, как там наш пулемет.
Троттер: Обязательно, сэр. А не пойти ли мне взглянуть на эти чертовы развалины?
Стэнхоуп: Этим я займусь сам.
Троттер: Ладно. После такой сытной отбивной я не горю желанием ползти на брюхе. (Обращается к Рали). Ну что ж, мой юный друг, пойдем посмотрим на эту войну. (Они уходят по ступеням. Стэнхоуп и Осборн остаются вдвоем. Мейсон появляется из своего отсека)
Мейсон: Сэр, будете абрикосы?
Стэнхоуп: Нет, спасибо.
Мейсон: Мистер Осборн, а вы?
Осборн: Нет, спасибо.
Мейсон: Сэр, мне очень жаль, что это оказались абрикосы. Я объяснил мистеру Осборну…
Стэнхоуп: (ровным голосом) Все в порядке, Мейсон, спасибо. Можете идти.
Мейсон: Слушаюсь, сэр. (Уходит).
Осборн: (стоя у койки справа) Ты будешь спать здесь? Это была койка Гарди.
Стэнхоуп: Нет, ты спи на ней. Я лучше здесь, у стола. Тогда я смогу вставать и работать, не мешая тебе.
Осборн: Но эта койка лучше.
Стэнхоуп: Вот ты и спи на ней. Надо же тебе хоть немного комфорта на старости лет, дядя.
Осборн: Я бы хотел видеть тебя спящим.
Стэнхоуп: Спящим? Я не могу спать. (Берет виски и воду. В дверном проеме показывается худой молодой человек с бледным лицом (над верхней губой — усики), лет двадцати с лишним, и спускается по ступенькам.)
Стэнхоуп: (смотрит внимательно на вошедшего) Ну что, Гибберт?
Гибберт: Все довольно спокойно. Немного постреляли слева от нас, а справа пролетело несколько ручных гранат.
Стэнхоуп: Ясно. Твой ужин у Мейсона.
Гибберт: (потирая лоб) Боюсь, что я не смогу сегодня ужинать, Стэнхоуп. Это все дурацкая невралгия. Так и стреляет в глазу. С каждым днем боль все сильнее.
Стэнхоуп: Горячий суп и хорошая твердая отбивная — и все как рукой снимет.
Гибберт: Боюсь, что боль лишила меня всякого аппетита. Я прошу прощения, что так часто говорю об этом, Стэнхоуп, просто ты, наверное, удивляешься, что я почти не ем.
Стэнхоуп: А ты постарайся не думать о боли.
Гибберт: (со смешком) Хотел бы я не думать…
Стэнхоуп: А ты постарайся.
Гибберт: Я лучше пойду и попробую уснуть.
Стэнхоуп: Ладно, валяй. Твоя койка вон в том блиндаже. Вот твой ранец (подает Гибберту ранец, который принес Троттер.) Ты выходишь в караул в два. Я тебя сменю в четыре. Я скажу Мейсону, чтобы разбудил тебя.
Гибберт: (слабым голосом) Да, спасибо, Стэнхоуп. Пока!
Стэнхоуп: Пока. (Смотрит, как Гибберт идет к проходу).
Гибберт: (возвращается) Можно взять свечу?
Стэнхоуп: (берет одну со стола) Бери.
Гибберт: Спасибо. (Снова выходит. Молчание. Стэнхоуп обращается к Осборну).
Стэнхоуп: Еще одна гнида пытается вырваться домой.
Осборн: (набивая трубку)А вдруг он и вправду болен? Выглядит неважно.
Стэнхоуп: Обыкновенный грязный трус, вот и все. Если бы захотел, поел бы. Нарочно голодает. Хитрая свинья! Прекрасная идея — невралгия. И ничего не докажешь.
Осборн: А мне жаль его. По-моему, он старался изо всех сил.
Стэнхоуп: И сколько он здесь пробыл? Три месяца, кажется? И вот теперь он решил, что с него хватит. Решил отправиться домой и остаток войны провести в комфорте, в клиниках для нервных. Так вот, он ошибается. Я позволил Уоррену вот так сбежать, но больше ни у кого не получится.
Осборн: Интересно, как можно помешать человеку заболеть?
Стэнхоуп: Я опережу его — переговорю с врачом первым. Он думает, что вырвется отсюда до наступления. А вот мы посмотрим. Никому из моих людей до наступления заболеть не удастся. У всех будут равные шансы.
Осборн: А Рали — приятный молодой человек.
Стэнхоуп: (смотрит внимательно на Осборна, прежде чем ответить) Да.
Осборн: Симпатичный. Вы были вместе в школе?
Стэнхоуп: Он уже все рассказал?