Троттер: Тощие!
Гибберт: (передавая Стэнхоупу еще одну открытку) Вот эта мне нравится больше всех.
Стэнхоуп: Недурна!
Гибберт: А какие откровенные глазки!
Стэнхоуп: Нормальные.
Гибберт: Кто-нибудь видел на ипподроме шоу с близнецами? Девочки просто прелесть! Видел, а, шкипер?
Стэнхоуп: Да что я, помню? Я видел сотни шоу и не помню ни одного. Ну ладно, проглатывайте свое шампанское. Эй, Мейсон!
Мейсон: Да, сэр! (появляется)
Стэнхоуп: Несите виски.
Мейсон: Есть, сэр! (исчезает)
Троттер: Ты что? Виски — на шампанское?
Стэнхоуп: А что такого? Нормально.
Троттер: Ну, не знаю, не знаю. Я — пас. Меня и так как будто насосом накачали.
Стэнхоуп: И правда, похоже.
Троттер: (пуская в потолок сигарный дым) Как бы то ни было, а цыпленок хорошо пошел, не говоря уже о пудинге. (Мейсон приносит бутылку виски)
Стэнхоуп: Мейсон, из-за вашего пудинга мистер Троттер весь раздулся.
Мейсон: Я прошу прощения, сэр, я не виноват, сэр.
Троттер: Все в порядке, Мейсон. Только остатки уберите, пожалуйста, а то я все съем, и мне будет плохо.
Мейсон: (обращается к Стэнхоупу) Сэр, хочу предупредить вас: это последняя бутылка.
Стэнхоуп: Последняя?! Да ведь мы закупили шесть, черт побери!
Мейсон: Да, правда, но пяти уже нет.
Стэнхоуп: И куда же они подевались?
Мейсон: Одну выпили в первый вечер, другую…
Стэнхоуп: Ради Бога, Мейсон, не надо так подробно. Что ж, придется довольствоваться до рассвета этой. (Обращается к Троттеру и Гибберту) Уже завтра, на рассвете…
Троттер: Хватит об этом!
Стэнхоуп: Ладно, тогда кто будет виски?
Троттер: Я — пас, мне уже некуда. Я бы выпил чайку, Мейсон.
Мейсон: Слушаюсь, сэр. (Выходит)
Стэнхоуп: Чай?!
Троттер: Да, а что? Мне хочется хорошего крепкого чайку. А пока все-таки налей-ка мне глоток виски — что-то сердечко прихватило.
Стэнхоуп: Держи! (Гибберту) А тебе?
Гибберт: Давай, я не прочь!
Троттер: (подавляя икоту) Еще чашечку чая и пойду сменю юного Рали. Жаль, что он не ужинал с нами.
Стэнхоуп: Я его звал. Говорил, чтобы спустился на часок, а старший сержант подменил бы его.
Троттер: Интересно, почему он не пришел?
Гибберт: Парень выполняет свой долг. Мне он сказал, что ему больше нравится быть наверху с солдатами, чем здесь, с нами.
Стэнхоуп: (спокойно) Это его слова?
Гибберт: Да. Я рассказал ему про цыпленка, шампанское, сигары, а он уставился на меня и говорит: «Вы что, серьезно?» Как будто мы должны были все это выбросить.
Троттер: Боюсь, что рейд подействовал на него сильнее, чем мы думали. (Пауза). Мне Рали нравится. Он отважный и сильный — как он нес немца под мышкой сквозь дым! Как ребенка!
Гибберт: А ты видел его потом? Он вошел в блиндаж и не произнес ни слова; казалось, он не понимал, где находится.
Троттер: Да ведь он еще мальчишка!
Стэнхоуп: (Гибберту) Он действительно сказал тебе, что с солдатами ему лучше, чем с нами?
Гибберт: Да, так и сказал.
Троттер: Надеюсь, он дослужится до Военного Креста. Если бы у меня был сын, я бы хотел, чтобы он был похож на него — такой же сильный и храбрый.
Стэнхоуп: Да прекратите вы наконец говорить об этом проклятом рейде!
Троттер: (удивленно) Да, но…
Стэнхоуп: Я говорю: заткнитесь!
Троттер: (смущенно) Да ладно тебе.
Стэнхоуп: Так хорошо сидели, пока вы не начали снова болтать о войне!
Троттер: Лично я не начинал.
Стэнхоуп: Вот именно ты и начал.
Троттер: Да ты сам начал.
Стэнхоуп: Тогда ты прекрати, ради Бога!
Троттер: Да ладно, ладно.
Гибберт: Я вам рассказывал когда-нибудь о девице из Сохо?
Стэнхоуп: Не помню, наверное, рассказывал.
Гибберт: (невозмутимо) Это вас развеселит. Как-то раз ходил я на танцы и возвращался домой довольно поздно…