Троттер: Да, неплохо бы. Хорошо еще, что моя жена каждое утро читает газеты, а потом пишет обо всем в своих письмах.
Осборн: Гарди сказал, что вчера здесь было весело. Три большие мины угодили прямо в окоп.
Троттер: Да знаю я. А ямы оставили заделывать нам. (Мейсон вносит эмалированные тарелки с отбивными). Что это?
Мейсон: Мясо, сэр.
Троттер: Я вижу, что мясо. Какое мясо?
Мейсон: Типа отбивной.
Троттер: А знаешь ли ты, Мейсон, что бывают отбивные и отбивные.
Мейсон: Знаю, сэр. Это и есть отбивные.
Троттер: (пытаясь отрезать кусочек мяса) Только эта отбивная не желает, чтобы ее резали.
Мейсон: Не желает, сэр?!
Троттер: Это шутка, Мейсон.
Мейсон: Понимаю, сэр. (Выходит).
Осборн: (изучая карту) Здесь на карте указаны какие-то развалины, прямо перед нами, на нейтральной полосе. Обозначены — ферма Бовэ.
Троттер: Боюсь, что из этих развалин выскочит какой-нибудь поганый немец и крикнет «Ock der Kaiser». Ох, и не нравятся мне развалины на нейтральной полосе.
Осборн: Судя по этой карте, нейтральная полоса здесь узкая — всего шестьдесят метров, а слева еще уже — каких-нибудь пятьдесят.
Троттер: (поглядывая с любопытством на Стэнхоупа, который ест, не поднимая головы). Эй, шкипер! Веселее! Что-то ты сегодня хмурый.
Стэнхоуп: Устал.
Осборн: Я бы на твоем месте поспал бы немного после ужина.
Стэнхоуп: До сна у меня еще работы невпроворот.
Осборн: Я мог бы сам развести караул и поговорить с майором…
Стэнхоуп: Спасибо, дядя, но я сам. (И только тут впервые поворачивается к Рали). Троттер идет в караул сразу после ужина. Советую пойти с ним, чтобы освоиться.
Рали: Да, конечно.
Троттер: Эй, шкипер, сейчас уже почти восемь. Может, выйдем в половине девятого?
Стэнхоуп: Нет. Я сказал Гибберту, что его сменят в восемь часов. Ты не выйдешь с одиннадцати до двух, дядя?
Осборн: Хорошо.
Стэнхоуп: Тогда Гибберт отдежурит с двух до четырех, а потом я до шестичасовой переклички.
Троттер: Ну что ж, ребята! Вот и снова мы здесь на шесть дней. Шесть чертовски бесконечных дней (Считает на листке бумаги). Так. Это значит сто сорок четыре часа или восемь тысяч шестьсот сорок минут. Не так уж страшно. Двадцать минут мы уже отмотали. У меня идея! Я нарисую сто сорок четыре кружочка и каждый час буду зачеркивать по одному — так время быстрей пойдет.
Стэнхоуп: Уже без пяти восемь. Лучше пойди и смени Гибберта. Тогда сможешь вернуться в одиннадцать и зачеркнуть целых три своих паршивых кружочка.
Троттер: Я еще не съел абрикосы!
Стэнхоуп: Мы оставим тебе твои абрикосы.
Троттер: Нет, все-таки нет ничего хуже войны во время обеда. Почему-то мне всегда достается идти в караул вместо десерта.
Стэнхоуп: Потому что ты и так вечно жуешь что-нибудь.
Троттер: Дай хоть кофе-то выпить. Эй, Мейсон, неси кофе!
Мейсон: Иду, сэр.
Троттер: (поднимаясь из-за стола) Ну что ж, пора собираться. Пошли, Рали.
Рали: (мгновенно вскакивает) Есть!
Троттер: Надень только ремень с портупеей. Будем стрелять по крысам. И маску тоже. Давай покажу, как надо. (Помогает Рали). Она должна быть под подбородком, как повязка.
Рали: Да, я знаю, нам в школе показывали.
Троттер: Теперь «шляпу» (берет каску). «Трость» не надо. Она будет мешать бегать.
Рали: А что, разве надо будет бегать?
Троттер: О Господи, и очень часто. Как увидишь летящую мину — а она летит прямо из немецких окопов, сначала вверх, а потом раз-раз-раз — низом — надо умудриться рассчитать свои действия. Иногда приходится драпать изо всех сил. (Мейсон приносит две чашки кофе).
Мейсон: Кофе, сэр.
Троттер: Спасибо (берет чашку и пьет стоя).
Рали: Спасибо.
Троттер: Мейсон, мои абрикосы сюда не приноси. Оставь их на отдельной тарелке у себя.
Мейсон: Слушаюсь, сэр.
Троттер: А то если принести их сюда, кто знает, что с ними может случится.
Мейсон: Понятно, сэр.