— Как твое имя? — серьезно спросил мальчик, спрятав руки в обширные карманы светлого балахона, из-под которого выглядывали штанины, почти наполовину прикрывавшие босые ступни.
Амир растерянно огляделся по сторонам, не веря, что мальчик мог оказаться один в этой глуши.
— Чего озираешься? Мы тут одни. Ты звал Рагду, я пришел.
— Ты?! — Амир насмешливо оглядел мальчишку, недоверчиво качая головой.
— Вы, люди, привыкли доверять лишь тому, что видите и можете пощупать, — голос Рагды неожиданно наполнился силой и, казалось, зазвучал у Амира внутри. — Но видимое не всегда отражает реальность. Знаю, зачем пришел. Уверен ли ты в своем желании?
— Уверен, — тихо, но твердо ответил Амир, разглядев в лице мальчишки недетскую властность.
— А цену знаешь?
Амир нерешительно посмотрел на мальчика, порылся в мешке, достал ожерелье. С редкими драгоценными камнями, искусной огранки, передаваемое по наследству. Всю дорогу мысленно просил прощения у матери. Взял без спросу. Заплатить больше нечем, а без Далайи ему не жить.
Мальчик принял украшение, повертел в руках.
— Подойдет. Но это оплата. А цена — ты проживешь меньше, чем смог бы человеком. Твои кости будут болеть каждое полнолуние. И обратная трансформация невозможна. Навсегда останешься гаймалом. Ты готов?
— Да, — все тот же твердый ответ.
— Твое имя?
— Амир.
Рагда обошел вокруг дерева, приклеил к коре лепешку из глины. Вытащил из одного кармана склянку с прозрачной жидкостью, из другого такую же — с золотисто-желтой.
— Когда я уйду, выпьешь эту, — протянул прозрачную. — А когда упадет этот кусок глины — эту.
Амир принял вторую склянку и кивнул.
— Хорошо. Благодарю тебя, Рагда.
Мальчик, не говоря больше ни слова, отвернулся и пошел прочь. Амир смотрел ему вслед со смешанным чувством легкого разочарования и странной опустошенности. Готовился к допросу, может быть, к испытаниям, или хотя бы к насмешкам и поучениям. Не удивился бы отказу. А тут. Вместо старой колдуньи, кем все считали Рагду, явился малолетний мальчишка и все сказал за него. Амир разжал ладонь, разглядывая колдовское зелье. Содержимое склянок слабо светилась изнутри, всего по одному глотку. И это все? Аккуратно вынув маленькую пробку, Амир опрокинул в рот прозрачную жидкость и поспешно зажал губы, чтобы не выплюнуть. Язык обожгло острой горечью. Сглотнув, он шумно выдохнул и удивился, что не увидел пламени. Что, если Рагда посмеялся над ним и решил превратить в дракона? Но жжение быстро прошло, разлившись по всему телу приятным теплом.
Лес все больше погружался в темноту. Амир бросил склянку, вытащил из мешка фонарь, направил свет на лепешку и стал ждать. Надо же, кусок глины прилепил, затейник. Тепло внутри усилилось, расползлось, доставая до кончиков пальцев, пробегая жаркими волнами по мышцам, огнем разгораясь в груди. Лепешка с глухим стуком ударилась о землю. Жидкость из второй склянки была терпкой, сладкой, как вино, и холодной, как только что растаявший снег. Амир прижался спиной к прохладной коре — внутри полыхал костер. Казалось, что еще немного, и из глаз посыпятся искры. Ничего, он вытерпит. Ради нее… Тело пронзила острая боль. Скорчившись у подножия дерева, Амир глубоко вдохнул, пытаясь воздухом хоть немного унять адское пламя, пожиравшее его внутренности. Кости и жилы выворачивались, ломались, горели, словно его бросили в жерло вулкана и одновременно под колеса поезда, а потом пытали каленым железом. Боль стала нестерпимой, пронзительной, всепоглощающей. Он растворился в ней, потерялся, сам стал тугим кричащим комком боли и страдания.
Непроглядная тьма медленно растворялась в жемчужно-сером, как бывает перед самым рассветом.
Молодой гаймал приоткрыл глаза, удивленно разглядывая все вокруг. Несмотря на едва просачивающийся свет, он видел четко и ясно. Поднявшись на ноги, отряхнулся, снял с себя обрывки одежды.Сознание еще помнило ту яростную бурю, что бесконечно долго терзала его, а тело уже наслаждалось свободой и мощью нового воплощения. Все его раны пропали без следа — оливково-коричневая кожа была гладкой и чистой, лишь местами покрыта широкими полосками короткой шерсти. В порыве безудержной радости Амир три раза обежал ствол. Он кричал, смеялся и плакал. Он смог, он сделал это! Далайя насмехалась, не верила. Теперь она увидит, поймет… удар кулака раскрошил кору. Одним рывком Амир запрыгнул на дерево, быстро взобрался на самую вершину.