– Мне все равно, – сказала Ренни. – Делайте что хотите.
– Вашу мать! – заорал Джо, и слезы потекли у него по щекам. – Я не собираюсь думать ни за него, ни за тебя. Думай сама, или я больше знать тебя не знаю! Я не шучу!
– Я не хочу этого ребенка, – сказала ему Ренни.
– Хочешь отдать на усыновление? Она покачала головой.
– Не выйдет. Если я буду носить его девять месяцев, я все равно его полюблю, а я не хочу его любить. Я не хочу носить его девять месяцев.
– Прекрасно; вот тебе пистолет. Стреляйся. Ренни посмотрела на него, печально.
– Я так и сделаю, если ты этого хочешь, Джо.
– Какого хрена я хочу!
– Ты считаешь, что нужен аборт, так, Ренни? – спросил я. Ренни кивнула.
– Я хочу избавиться от этого ребенка, я не хочу этого ребенка носить.
– Ну и где, скажите на милость, вы собираетесь в этой чертовой дыре найти врача, который станет делать аборт? – с омерзением в голосе спросил Джо. -Это вам не Нью-Йорк.
Я не знаю, – ответила Ренни. – Но я не собираюсь вынашивать этого ребенка. Я его не хочу.
– Ну что, пойти опять к доктору Уолшу, как в прошлый раз, и пусть он над тобой поиздевается в свое удовольствие, так что ли? – предложил Джо. – Да он тебя с лестницы спустит! Я вообще не верю, чтобы во всем этом графстве был хотя бы один специалист по абортам.
– Я ничего не знаю, – сказала Ренни. – Я знаю только, что либо сделаю аборт, либо застрелюсь. Джо, я решила.
– Да, звучит, конечно, смело, но, Ренни, если смотреть правде в глаза: ты кого-нибудь здесь знаешь, кто делает аборты?
– Нет.
– И в Балтиморе никого не знаешь, и в Вашингтоне, и вообще нигде. И знакомых, которым приходилось через это пройти, их ведь у тебя тоже нет, не так ли?
– Нет.
– Прекрасно. Значит, ты говоришь, что сделаешь аборт или застрелишься. Допустим, начать придется с завтрашнего дня: что ты собираешься предпринять, чтобы найти специалиста?
– Я не знаю! – и Ренни разрыдалась.
– Черт тебя побери совсем, если и нужно было когда-нибудь нам всем думать ясно, сейчас самое время, но ты думать ясно не желаешь. Ты только ставишь либо – либо, хотя ни одно из этих "либо" в действительности даже и невыполнимо.
Ренни тихо вскрикнула и бросилась к стоячку, но, поскольку я не хуже Джо понимал, к чему идет дело, я успел ее упредить. И нырнул головой вперед из кресла, пытаясь дотянуться до кольта. Достать я его не достал (физическая координация движений никогда не была моей сильной стороной), но сумел в падении уцепиться кончиками пальцев за стоячок и опрокинул его вместе с пистолетом и со всем на свете на себя. Ренни, по инерции, ударила меня носком туфли по голове, да так, что потемнело в глазах, и тоже бухнулась на колени. Она рванулась было за пистолетом, который шлепнулся мне на левое плечо, а потом сполз куда-то под мышку, но я успел перекатиться на живот, закрыв пистолет от нее, а потом сам до него дотянулся, а ее блокировал спиной и локтями, покуда не встал. Отнять у меня пистолет она не стала даже и пробовать, а просто пошла, села обратно на стул и закрыла лицо руками. Меня била дрожь, я оставил стоячок лежать где лежал, а пистолет придержал при себе.
– Вы, ребята, с ума посходили, – сказал я.
Джо так и не двинулся с места, хотя ему это, судя по всему, далось нелегко.
– Ну-ка, Хорнер, объясни, почему, – он тоже был взвинчен.
– А пошел ты, – сказал я. – Ты что, хочешь, чтобы она себе башку к чертовой матери снесла?
– Я хочу, чтобы она думала сама за себя, – ответил мне Джо. – А у тебя, раз уж ты ее остановил, должно быть, появилось некое мнение. Или ты просто не хотел, чтобы в комнате был бардак? Может быть, ты считаешь, что нам лучше отправиться к себе домой и уж там стрелять сколько влезет, а?
– Ради всего святого, Джо, ты любишь свою жену или нет?
– Это не аргумент. А ты ее любишь? Ты поэтому ее остановил?
– В данный момент я никого не люблю. Я думаю, что вы оба – психи.
– Перестань говорить вещи, в которых мало чего смыслишь. Ты что, с большей охотой заставил бы ее родить ребенка, которого она не хочет?
– Срать я хотел на все ваши дела, но пистолет я вам не отдам.
– Ты городишь полную чушь, – со злостью сказал Джо. – Ты отказываешься думать. Ты продолжаешь говорить про всех нас, хотя прекрасно знаешь, что это натяжка. Ты говоришь, что тебе нет дела, что и как будет с Ренни, но при этом отнимаешь у нее возможность выбора. Ты изо всех сил мешаешь внести ясность.
– Да ты-то, черт тебя подери, чего хочешь? – заорал я.
– Я хочу, чтобы ты четко себе представил, что относится к делу и что к делу не относится! – яростно отчеканил Джо. – Люди действуют, когда готовы действовать, независимо от того, насколько ясно они мыслят, и если мне вздумается пришить тебя, Хорнер, я знаю, за что я тебя пришью: ты настолько умудряешься все запутать, что нам приходится сначала действовать, а потом уже рассуждать, – да еще за то, что в такой сложной ситуации исключаешь свободу выбора.
– А что в таком случае не относится к делу?
– Твое дурацкое стремление все упрощать не относится к делу, это во-первых; вопросы ко мне как к мужу по поводу моей позиции; обращение к нам с Ренни как единому целому, будто мы тут заговор против тебя затеяли; то, что ты мешаешь ей действовать; несешь какую-то чушь об извращенцах и психах.
– Мама родная, Джо, да если бы я не прыгнул, она была бы сейчас мертвая! Ты этого, что ли, добивался?
– А мы тут, Джейк, не в игрушки играем! Забудь все фильмы, которые ты видел, и все романы, которые ты читал. Все забудь, кроме этой самой проблемы. От всего от прочего только муть и ни хрена не видно. И перестань пялиться на меня, точно я какое-то чудовище! – он окончательно вышел из себя и кричал уже в голос. – Если есть на свете человек, который просто и ясно обо всем этом думал, так это я! Могу тебе сообщить, если тебе это интересно, что, пусти Ренни пулю в лоб, мы с тоже могли бы сейчас быть мертвы, оба, но я все равно останавливать ее не стал и не стану. Ты вообще до сих пор не встречал человека, который любил, который мог бы любить человеческое существо женского пола, Хорнер: все, кого ты знал, любят только красивые картинки в собственных дурацких башках. Если бы я не любил Ренни, думаешь, я сидел бы вот так и глядел, как она рванула к пистолету? Христа ради, Хорнер, разуй глаза! Один-единственный раз в жизни разуй ты свои чертовы глаза и постарайся понять другого человека!