Так даже лучше, волшебным потокам её возлюбленного не придется распыляться на зародившийся эмбрион, и в предстоящих битвах он будет во всеоружии. Сие означает, что у него будет больше возможностей не погибнуть, одержать победу и остаться с ней навсегда! А дитя она с лёгкостью выносит и сохранит самостоятельно, ведь она – Белый Маг! Никто не в состоянии выносить более здорового младенца! Айлани вновь собрала воедино обилие целительных потоков и принялась за дело. Заменить в капле все вибрации Трэрга своими оказалось весьма нелегко, магические потоки подчинялись крайне неохотно, кропотливое занятие изрядно затянулось, но в итоге она всё же добилась своего. Едва заметное дрожание крохотной капельки сменилось с мужского на женское, и Айлани удовлетворенно вздохнула, покидая Биение Жизни. Она подошла к спящему Трэргу, опустилась подле него и взобралась на возлюбленного, скользя грудью по груди. Шаман приоткрыл глаза, и сонное выражение в них сменилось озорным блеском.
– Ты кто? – глубокомысленно вопросил он. – Я тебя знаю?
– Я позволю себе напомнить, Ваше Величество, – томно промурлыкала она, усаживаясь сверху и обвивая его бедрами. – В этой ночи не так много обнаженных Белых Магов…
Его руки коснулись её груди, и мгновенно вспыхнувшая кровь бросила сознание Айлани навстречу исходящим от него безграничным океанам боевой магии, ставшей для неё желанными ласково-горячими и нежно-стальными потоками, надежно защищающими от любых невзгод и опасностей.
Наутро просыпаться не хотелось, а вставать и одеваться и подавно. Посему Айлани долго нежилась на хранящем тепло тела возлюбленного плаще, потягиваясь, словно кошка, и пожирая Трэрга влюбленным взглядом. Шаман поднялся с рассветными лучами, облачился в одежды и принес ей из обнаружившегося неподалеку родника свеженаполненную флягу. Волшебно чистая и сказочно вкусная ругодарская вода мгновенно изгнала сон, но стремления покинуть безумно обворожительную идиллию всё равно не возникло. Пока Айлани, не желая вставать, лениво меняла позы, дабы было удобнее наблюдать за Трэргом лёжа, шаман подозвал коня и принялся осматривать его сбрую, придирчиво проверяя натяжение каждого ремня и время от времени поглядывая на неё с подозрительной хитрецой в глазах. Вероятно, не найдя искомого, он озадаченно потер рукою подбородок и оставил скакуна в покое. Его задумчивый взгляд коснулся её обнаженного тела, и Айлани вместо ожидаемого ею желания ощутила в нем недоверие.
– Ты так странно смотришь на меня… – она невольно подобралась, испытывая беспокойство, вдруг её утренняя леность разочаровала возлюбленного. – Я чем-то вызвала твоё недовольство?
– У меня некое странное ощущение, – озадаченно признался он. – Оно исходит от тебя… И я не могу понять, в чём причина. В детстве, когда мы с Гронгом Неотразимый Удар были детьми, меж нами иногда случались мелкие ссоры. Бывало, он подкладывал мне в шаманскую сумку острые колючки, и я очень сильно колол о них пальцы. В отместку я подрезал подпругу на его седле, и он падал с коня, когда мчался во весь опор… В те минуты, когда я тайно надрезал сей ремень, я испытывал такое же ощущение, какое испытываю сейчас, глядя на тебя. Ты будто испускаешь некую недосказанность… Ты от меня ничего не скрываешь?
– Я? – искренне опешила Айлани и тут же заподозрила в этом вопросе очередную шутку Его Величества. – Я скрываю что-то от своего Короля и супруга… – Она сделала погруженное в весьма тяжёлые раздумья личико. – Что же это может быть… Кроме того, что желаю продолжать любовные забавы до бесконечности? Разве только то, что хотела бы раствориться в тебе навсегда или же уметь умещаться в медальон, дабы всегда находиться на твоей груди!
Трэрг улыбнулся, переставая хмуриться, и поцеловал её. Айлани обвила его шею руками, прижимаясь всем телом, однако шаман осторожно отстранил её и подал лежащее рядом платье.