— Баркер? — прогремел Даннто. Губы архиуриэлита превратились в нить. — Мне только что сообщили, что моя жена попала в аварию и находится в вашем госпитале. Насколько она пострадала?
Лейфа удивило прозвучавшее в словах Даннто неподдельное чувство.
— Не слишком сильно, абба. Мне только что сказали об этом. Вы поймали меня по дороге к ней.
— Баркер, ты единственный, кому я позволю лечить Аллу. Иди и спаси ее.
— Я всегда делаю все возможное. — Лейф потупился. — Кем бы ни был пациент.
— Знаю. Но, во имя Предтечи, сделай невозможное. — В голосе архиуриэлита звучала боль.
— Все, что только можно, — сделаю, — пообещал Лейф и потянулся к выключателю. Только он один мог осмелиться на подобное.
— Подожди! — остановил его Даннто. — Насколько я понял, она ехала в автоматическом такси. Я подозреваю техов центра управления в многоложестве. Поэтому я отправил Кандельмана на расследование. Он скоро прибудет. Окажи ему всемерную помощь в поимке мерзавцев. Через пару часов я подъеду сам — как только смогу получить разрешение на взлет. Ты отвечаешь за Аллу передо мной.
— Шиб, абба, — ответил Лейф. — Значит, Кандельман мне не указ?
— Я сказал — передо мной, Баркер.
ГЛАВА 4
Лейф отключил куб и быстрым шагом двинулся по коридору, почти не обращая внимания на восхищенные взгляды медсестер, очарованных мягкой улыбкой широкоплечего светловолосого врача. Лейф говорил и смеялся, не испытывая страха, он не пытался склонить их к мерзкому многоложеству, и в его присутствии персонал позволял себе расслабиться и ощутить себя людьми.
Лейф остановил идущий наверх лифт.
— Вы слышали, что госпожа Даннто ранена? — спросила ехавшая в лифте медсестра, когда Лейф вошел.
— Предполагается, что это большой секрет, — сухо ответил Лейф. — Я как раз направляюсь туда. Не возражаете, если я отправлю лифт вниз?
— А есть смысл возражать? — Сара подняла брови. Лейф нажал кнопку скоростного спуска.
— Сейчас — нет. Что еще слышала?
— Доктор Траусти говорит, что госпожа Даннто уже скончалась.
Лейф мысленно выругался и выдавил улыбку.
— Госпожа Даннто не может умереть, пока я не сообщу об этом официально, Сара. И хотя мне известно, что подвергать сомнению диагноз коллеги неэтично, но доктор Траусти тоже человек и мог ошибиться. Кроме того, он весьма занят, ему некогда читать специальную литературу. А то он знал бы, что новые методы преуспели в раздувании последней искры жизни у пациентов, признанных уже мертвыми.
Лейф, конечно, лгал. Но Сара была не только очаровательна, но и очень болтлива. Не успеет он войти в 113 палату, как весь госпиталь будет гудеть слухами о том, как замечательный доктор Баркер новейшими методами воскресил госпожу Даннто. А к тому времени как слухи обойдут госпиталь Суровой Благости кругом, они будут уже изображать Аллу Даннто выбегающей из палаты, торопясь на теннисный матч, через минуту после начала лечения.
Выскочив из лифта, Лейф промчался по коридору. Дверь сто тринадцатой оказалась закрыта; Лейф постучался. Невдалеке толпились медсестры и санитары. Лейф окинул их ледяным взглядом, и те поспешно разошлись.
Дверь открыл Траусти.
— Коллега, тут что-то очень странное, — пробормотал он, откидывая длинную черную челку с высокого лба.
Лейф прошел в палату, бросил короткий взгляд на прикрытое простыней тело на каталке.
— Странное? — переспросил он, вложив в свой тон точно рассчитанную порцию угрозы, точно он винил во всем необычном именно Траусти.
Молодой врач, видимо, уловил это — сжимавшие фотопленку руки затряслись.
— Простите, доктор Баркер, — проблеял он. — Я имею в виду нечто совершенно необычное. Мне так кажется. То есть... не кажется. Я позволю вам сделать собственные выводы.
Лейф поднял бровь:
— Позвольте?
Траусти уже трясло.
— Я... я хочу сказать... я хотел только обратить ваше внимание на... на озадачившее меня явление.
— А, понимаю, — ответил Лейф голосом, подразумевавшим, что он ничего не понял и понимать не собирается. — Так в чем дело?
Про себя Лейф веселился от души — Траусти нещадно гонял подчиненных ему медсестер и интернов. Поэтому Лейф любил выводить Траусти из равновесия. Подозревая, что младший врач доносит на него уззитам, Лейф надеялся поставить Траусти в такое положение, чтобы без опаски донести на него самого, избавившись таким образом от опасности, а заодно и облегчить жизнь беднягам, вынужденным сносить бесконечные придирки его подчиненного.