Мы поднялись на седьмой этаж, в отдел Иранской истории, где работал Иса. И там опять была кратко описана критическая ситуация во Фронте. Ни слова о ползучем перевороте, о нарушениях Устава, насилии и клевете, инспирируемых Председателем. Предложение Наджафа и Исы: заморозить деятельность Правления, создать комиссию из пяти человек во главе с Председателем для подготовки второй конференции. Говорить в такой ситуации этим людям, что Устав не предусматривает такого действия, как замораживание, не было смысла.
Первым из членов Правления с этим незаконным предложением согласился Юсиф Самедоглу, затем Тофиг Гасымов, за ними последовали другие. Я пожал плечами: «как хотите».
Зал встретил сообщение о примирении в Правлении аплодисментами. Не трудно было догадаться, что в состав временного оргкомитета во главе с Абульфазом Алиевым были включены Этибар Мамедов, Рагим Газиев, Наджаф Наджафов и Хикмет Гаджизаде. Учитывая, что Хикмет и Наджаф никогда не занимались организационной работой, можно было заключить, что подготовку второй конференции поручили только моим политическим противникам. Особо было подчеркнуто, что впредь остальным членам Правления любая политическая деятельность внутри Фронта, до второй конференции, запрещается.
Так они боялись слова правды! А ведь у меня, кроме правды, ничего не было.
К счастью, я был уже настолько раскрепощен, что никакие запреты НФА меня не интересовали. 10-го декабря Председатель провел очередной шабаш своих сторонников в зале Азербайджанского драматического театра. В тот же день Лейла Юнусова по радио «Свобода» распространила информацию об учреждении Социал-демократической партии Азербайджана, хотя никакого учредительного собрания и решения по этому вопросу не было. Это была ее личная инициатива, которую кружок ее друзей поддержал без возражений. Как она сообщила, учредителями СДПА стали Араз Ализаде, Лейла Юнусова, Фахраддин Агаев, Абдулвагаб Манафов, Арзу Абдуллаева и Зардушт Ализаде. Уже с нашей стороны, под основание НФА, был подложен фугас, который должен был взорваться на второй конференции.
Но до второй конференции, между 9-м декабря, когда путчисты с помощью своих «либеральных» пособников заморозили деятельность Правления, и 6-м января, днем начала II конференции, произошли еще несколько знаковых событий.
11-го декабря мне позвонил из Балакенского района член Правления районного отделения НФА Осман Гундузов. В панических тонах описав ситуацию в районе, он начал умолять меня немедленно приехать: «Бей, прольется кровь и будет много жертв».
Балакен не входил в зону моей ответственности, плюс к тому деятельность Правления была заморожена. Но вероятность еще одного очага конфликта в Азербайджане заставила меня отбросить все формальные соображения. В этом районе учредительную конференцию готовил и участвовал в ее работе член Контрольно-ревизионной комиссии НФА Агаджавад Саламов. Мы созвонились и договорились выехать поездом вечером, дабы утром быть в Балакене.
Агаджавад явился к поезду вместе с Гаджи Абдулом, председателем общества «Товбе» (Покаяние). Агаджавад был верующим и, как он сообщил, недавно примкнул к обществу «Товбе». Я несколько удивился, но не подал виду. Кандидат физико-математических наук, выпускник физфака МГУ, служивший на Северном флоте ВМС, готовивший научную работу в Дубне, и малограмотный Гаджи Абдул как-то мало совмещались в моем понимании, но пути Аллаха неисповедимы. «Товбе», как было объявлено, занималось перевоспитанием наркоманов, воров и алкоголиков, всех, кто сбился с пути истинного. Методика перевоспитания была основана как на чтении и изучении Корана, так и усиленных физических упражнениях.
Утром на вокзале Балакена нас встречали местные фронтисты. Был солнечный день. Мы сразу же поехали в штаб-квартиру местного отделения НФА. Там нас ждали человек двадцать. Все были крайне возбуждены. Я попросил обрисовать положение дел. Говорили все сразу, и спустя несколько минут я стал вникать в ситуацию.
Балакенское отделение НФА проводило каждую субботу митинг. Ведущим митингов был член правления районного отделения Магеррам бей. На последнем митинге к нему подошел учитель средней школы, человек никчемный и неуважаемый в районе, и попросил слово для «важного сообщения». Магеррам бей, не разобравшись, дал ему слово. Выйдя к трибуне, этот человек начал оскорблять Али Анцухского. Фронтисты еле оттащили этого провокатора от микрофона.
Естественно, о случившемся сразу же сообщили Али Анцухскому. Это был весьма авторитетный и крупный хозяйственник, директор плодоовощного завода системы потребительской кооперации. Вся система местного потребсоюза подчинялась ему: табачное дело, заготовка лекарственных растений, фундука, грецкого ореха, производство консервов. Его фуры возили продукцию Балакенского производства напрямую в Германию, оттуда привозили дефицитные в то время товары: одежду, бытовую технику. Али Анцухский был негласным лидером аварской части населения всего северо-запада Азербайджана, имел крепкие связи с аварцами Дагестана. Узнав о нанесенном ему оскорблении на митинге НФА, Али Анцухский поклялся больше никогда не допускать никаких митингов, вызвал с горных селений аварскую молодежь, и те оцепили трибуну.
Рассказав все это, Осман Гундузов добавил: «Но и у нас все готово. На площади собралось свыше пяти тысяч сторонников НФА. Часть из них вооружена. Кроме того, по нашей просьбе наши вооруженные сторонники прибыли из Грузии: Лагодехи и Гардабани».
Хотелось и плакать, и смеяться. Прикинув последствия конфликта с аварцами, я понял, что если это случится, то конфликт с армянами покажется по сравнению с ним детской игрой.
— Где первый секретарь райкома партии и кто он?
— Первый секретарь у нас — кадр Гейдара Алиева, после происшествия он ушел в отпуск и уехал из района.
— А где Али Анцухский?
— Вся верхушка района в здании исполкома, в кабинете председателя Ширалиева.
— Идемте туда. Со мной пойдут Агаджавад и трое самых известных членов Правления.
Мы направились к зданию исполкома. Рядом на площади стояла и гудела наэлектризованная толпа. «Любой ценой, любой ценой избежать крови» — пульсировала в мозгу мысль.
Мы вошли в кабинет, где сидели и стояли человек десять. Вперед вышел мужчина с красными прожилками на щеках. Это был председатель исполкома. Я представился и спросил:
— Где Али Анцухский?
Все показали на высокого, белолицого, полного мужчину.
Я сделал несколько больших шагов, близко подошел к нему, громко и четко сказал:
— Я — член Правления НФА Зардушт Ализаде. Узнав о случившейся возмутительной провокации против вас лично и в целом против нашего народа, я немедленно приехал сюда для того, чтобы от своего имени, от имени руководства Народного Фронта, а также от имени членов Правления и всех рядовых членов Балакенского районного отделения принести вам извинения. Я прошу принять эти извинения и вместе с нами доказать всем жителям Балакенского района, что провокация против азербайджанского народа, диверсия против единства жителей Балакена не удалась.
Видимо, такого поворота событий никто не ожидал. Али Анцухский растерянно хлопал глазами.
— Дайте мне вашу руку в знак примирения и единства нашего народа — решительно сказал я.
Али Анцухский нехотя протянул мне руку. Я потряс его руку, повернулся к собравшимся в кабинете и сказал:
— А теперь мы все вместе пойдем на площадь, поднимемся на трибуну и покажем жителям Балакена, что никто и ничто не может нарушить единство нашего народа.
И тут до всех дошло, что ожидаемый сценарий событий нарушен. Но право решать было за Али Анцухским. Он же никак не мог решиться и глазами искал поддержки руководителей района. Те молчали.
— Есть здесь противники единства народа? — накинулся нахраписто я на местных партократов.
— Нет, — неуверенно откликнулись они.
— Что ж, тогда пойдем и докажем народу наше единство.
Я снова схватил за руку Али Анцухского и вежливо пригласил его пойти вместе со мной. Он слабо запротестовал:
— Я же поклялся больше никогда не позволить НФА проводить митинги в Балакене.