- Ты непоправимо глуп, Марч. Рассказывать слишком долго. Препараты, химия, сплавы, кожа каких-то животных - целая мастерская. Я ничего не помню. Это был какой-то транс. Кроме того, я больше следил за этим человеком, чем за его работой.
- Лавузен, вы говорите, что наука это мастерская безумия?
- Может быть. Я пошел дальше. Мне хочется проверить одну упорную формулу англичанина - здравый смысл,- вот зачем понадобилось это перевоплощение.
- И вы никогда не будете прежним Лавузеном?
- Никогда. Но довольно болтовни! За дело, Марч, или....- художник указал на дверь,- вы свободны!
Несколько минут Марч колебался.
- За дело, мсье Лавузен, я не знаю, чего вы хотите, но я ваш. Сходят с ума один раз, и теперь мне уже все равно.
- Возьмите газету, разверните правую страницу.
- "Принц Уэльсский путешествует",- прочел Марч.
- Что ты там видишь? - быстро спросил Лавузен.
Марч взглянул на художника и провел рукой по лбу.
- Вы, сэр!
- Очень рад слышать это признание из твоих уст.
Марч устало опустился на кровать.
- Это выше моего рассудка! Но, Лавузен, кто из нас сошел с ума? Теперь я уже не знаю наверное.
- Успокойся, это вселенная сошла с ума: мы с тобой - воплощение здравого смысла!
Несколько секунд оба смотрели друг на друга, пока Марч не почувствовал, что ноги его подгибаются.
Лавузен вдруг положил руку на плечо собеседника.
- Друг мой,- сказал он,- мы погибли. Великолепная игра, масса красок и все-таки я ошибся!
- В чем дело, Лавузен?
Художник сел на стул и чуть слышно прошептал:
- В мастерской доктора я случайно оставил...
- Ну? - перебил Марч,- вы забыли свое прежнее ухо? Говорите, я ничему не удивлюсь. Мы плывем в мутном потоке веселого сумасшествия. Может быть в этот момент я превращаюсь в страуса, но мне весело. Что вы там забыли?
- Серию карточек, последовательно фиксировавших изменения моего лица во время операции.
- Вам жалко прошлого себя? - удивился Марч.
- Не то. Это может иметь другие последствия. Мне возвращаться туда невозможно, я дорожу каждой секундой. Ступай, Марч, в дом рядом и добудь эти карточки. Если тебе это удастся, мы увидим бездну занимательного.
- Я готов! - вскочил Марч.
- Постой. Вот ключ от ателье!
- А зачем ключ? Вы же останетесь здесь.
Лавузен покачал головой.
- Жизнь - плакат. Одна за другой краски ложатся на бумагу. Плакат наклеивается на плакат. Ступай, Марч, и скорее возвращайся!
Глава пятая
Послушно, как автомат, англичанин закрыл за собой дверь и очутился на улице.
"Кто же на самом деле Лавузен?" - терзался Марч, с ужасом ощущая в своей разгоряченной голове присутствие шаловливых бесенят, снующих по извилинам мозга.
Какой-то прохожий удивленно посмотрел на Марча и, пройдя, еще раз обернулся.
Это напомнило англичанину о действительности. Мельком взглянув на парадное, он позвонил.
Молчание.
Марч дернул ручку,- дверь открылась. Заинтересованный он обернулся и шмыгнул в подъезд.
Притаившееся молчание напомнило о чем-то нежилом, заброшенном. Отдернув черную портьеру, англичанин перешагнул порог пустой белой комнаты.
Горела забытая лампочка.
Марч выдвигал пустые ящики стола. Никаких карточек не было. Где-то в глубине сознания шевельнулось почти враждебное подозрение по адресу Лавузена.
Марч выпрямился, чувствуя себя дурно, и... покачнулся.
Все тело охватила смутная лень, истома.
Сквозь монотонный шум он уловил обрывки знакомых фраз:
- Принц Уэльсский путешествует...Жизнь - плакат... Я не хочу, не хочу,- шептал Марч, падая и опираясь на стену.
Потом все стихло. Как завеса, раздвинулась тьма.
* * *
Пестрый шарф задевал лоб бахромой. Крошечные козлята запрыгали по шарфу. Неустрашимый багдадский вор рос, вытягивался в тонкий кусок мастики вдруг рассыпался блестками. Одна из них попала Марчу в рот. Ноющая боль пронизала небо и свернулась в горле комком, захватив дыхание.
Комната наполнилась людьми.
В куче лиц, рук, мелькала голова дирижирующего Лавузена.
"Соблюдайте здравый смысл, не толкитесь в мозгу, прошу вас!"
* * *
Этот крик разбудил Марча. Лежа на полу, он осмотрелся.
Та же комната. Серый едкий дым убегал к потолку. Марч приподнялся, чувствуя тесноту в груди и бросился по лестнице вниз.
Уже на улице, когда сознание прояснилось, он твердо подошел к двери ателье и рванул ее, чтобы сказать этому проклятому Лавузену..
Ругательства застряли в горле.
В ателье - никого.
Все еще не веря глазам, Марч разорвал лежащий на столе конверт.
"Дорогой друг!
Я не знаю, что вы найдете в доме моего доктора. Думаю - ничего. Меня неожиданно вызвали в Лондон дела государственной важности. Если хотите, приезжайте. Жду по следующему адресу: Пикадилли. Гостиница "Нормандия". Спросить под именем Арчибальда Гледдон.
Ваш Анри Лавузен. (П.У.)."
Чувствуя боль в груди и сумятицу в голове, Марч отвернул штепсель и на столе заметил деньги, прикрытые газетой.
Триста франков кредитками.
* * *
Эйфелева башня обвилась алой змеей огненных букв: SITROEN.
С возвышения первой посадочной площадки, куда Марч поднялся в переполненном лифта, как на чудовищной клумбе, дышащей трубами предместий,развернулся Париж.
Толпа сдавила англичанина у кассы. Дожидаясь очереди, Марч равнодушно смотрел вниз сквозь перила.
С легким гулом поднимались освещенные кабинки, выбрасывая пассажиров. И стальные прутья площадки дрожали, когда стеклянные крыши лифтов проваливались в черную бездну.
Маленькие черные утюжки сталкивались горящими носами у основания башни. Это были автобусы, прыгающие четырехугольными мячиками.
Вагоны метрополитена стальными иголками прошивали сукно площадей, неожиданно вырываясь на поверхность, закрепляя свой путь вспышками лампочек.
Марч поднял воротник английского непромокаемого пальто и заглянул в окошечко.
- До Лондона пожалуйста.
Оставалось двадцать минут. Марч поднялся на вышку башни, откуда город напоминал стеклянный пирог.
Длинный ящик, размером в три международных вагона, разрезал тьму зеленым глазом и пропал.
- Римский экспресс. Остановка его на Марсовом поле,- заметил кто-то в толпе.
Ровно в девять такой же ящик повис на стальных кручьях башни.
- Занимайте места! - пробежал обер-кондуктор, махая светящимся флажком.
Блестящий вагон красного дерева выглядел комфортабельно и даже уютно. В хрустальных колпачках горели лампочки, разливая по купе белый свет. На противоположном откинутом сиденье была постель.
Марч высунулся в окно.
Стальные тросы сократились, проглоченные тьмой, затараторили пропеллеры, поезд качнулся. Англичанин подпрыгнул на диване, а когда еще раз высунулся в окно, башня провалилась под ним, оставив внизу бордюр зеленых огоньков.
Под вагоном из-за орбиты арки выкатился алый глаз сигнального шара. Аэропоезд нервно дрожал, стоя, казалось, на одном месте, а черная туша Парижа летела вниз.
Воздух стал чище и свежее. Марч не спал. С часами в руках он следил за щелкающей на стенке купе дощечкой.
Прошло сорок минут, а уже Бове, Абвиль были позади. Крылья ветра резали лицо Марча, пока он не закрыл окно.
"Булонь",- выскочила надпись. Марч взялся за газету и, поддаваясь качке, склонил голову на подушку. "Кент",- дощечка вспыхнула и погасла.
Марч подошел к окну. Пол колебался, клокотал, и в ногах было такое ощущение, как после катания на роликах.
Дымные, в беспорядке разбросанные огни... толчок... резкий наклон вниз. Защелкали купе. Оглушительно надрывались сирены. Шум голосов и последняя надпись - "Лондон".