На другой день, утром рано, разбудил конек Ивана.
Наш Ванюша почесался, потянулся и поднялся; помолился на собор и пошел к царю во двор. Там котлы уже кипели; подле их рядком сидели кучера и повара и служители двора; дров усердно прибавляли, об Иване толковали втихомолку меж собой, и смеялися порой.
Вот и двери растворились; царь с царевной появились, и готовились с крыльца посмотреть на удальца.
— «Ну, Ванюша, раздевайся, и в котлах, брат покупайся!» — царь Ивану закричал. Тут Иван одежду снял, ничего не отвечая.
А царевна молодая, чтоб не видеть наготу, завернулася в фату.
Вот Иван к котлам поднялся, глянул в них — и зачесался.
— «Что же ты, Ванюша, стал!» — царь опять ему вскричал: — «Исполняй-ка, брат, что должно!»
Говорит Иван:
— «Не можно-ль, ваша милость приказать Горбунка ко мне послать? Я в последни-б с ним простился».
Царь, подумав, согласился и изволил приказать Горбунка к нему послать. Тут слуга конька приводит и к сторонке сам отходит.
Вот конек хвостом махнул, мордой в те котлы макнул, на Ивана дважды прыснул, громким посвистом присвистнул. На конька Иван взглянул и в котел тотчас нырнул, тут в другой, там в третий тоже, и такой он стал пригожий — что ни в сказке не сказать, ни пером не написать!
Вот он в платье нарядился, царь-девице поклонился, осмотрелся, подбодрясь, с важным видом будто князь.
«Эко диво!» — все вскричали: — «Мы и слыхом не слыхали, чтобы так похорошеть!»
Царь велел себя раздеть; два раза перекрестился, бух в котел и — там сварился!
Царь-девица тут встает, знак к молчанью подает. Покрывало подымает и к прислужникам вещает:
— «Царь велел вам долго жить! Я хочу царицей быть. Люба-ль я вам? Отвечайте! Если люба, то признайте володетелем всего — и супруга моего!»
Тут царица замолчала, на Ивана показала…
— «Люба, люба!» все кричат. «За тебя хоть в самый ад! твоего ради талана, признаем царем Ивана!»
Царь царицу тут берет, в церковь Божию ведет и с невестой молодою он обходит вкруг налою.
Пушки с крепости палят; в трубы кованы трубят; все подвалы отворяют, бочки с фряжским выставляют; и, напившися народ, что есть мочушки, дерет: «Здравствуй царь наш со царицей! С распрекрасной Царь-девицей!»
Во дворце же пир горой: вина льются там рекой; за дубовыми столами пьют бояре со князьями. Сердцу любо! Я, там был, мед, вино и пиво пил; по усам хоть и бежало в рот ни капли не попало.
