Не то чтобы девственницы легче усваивали магию, но рациональное зерно в легендах имелось. Никто только не сумел подвести под него чёткую базу, поскольку исследователи придерживались шаблона: работает — не тронь, а займись тем, что буксует.
— Объяснитесь! — устало сказал Гарев.
Он терпеть не мог разбираться с сотрудниками. Увольнять Жеранского значило оставить школу без преподавателя. Искать нового, значило тратить драгоценное время не на важные исследования. Оставить всё как есть, значило всё испортить. Для начала следовало всех выслушать, а там определить вину каждого. Девушка исчезла, это Гарев уже знал, но профессор-то оставался в свободном доступе.
— Вы верите сплетням? — с долей усталой брезгливости произнёс Жеранский. — Кумушки наши раздули историю на пустом месте. Я и не скрываю, что попадаю иногда под власть женских чар, но насилие? Девица вообразила себя героиней сентиментального романа, выдумала невесть что. Они любят прикидываться несчастненькими, а сами всего лишь пытаются подцепить мужчину побогаче, или хоть слупить с него денег, выдумывая незаконные домогательства.
Он покачал головой, словно осуждая дурные манеры современной молодёжи. Хотелось бы ему верить, но на сведения Эльфриды Гарев полагался больше. Старая ведьма не имела привычки лгать. Если не промолчала, значит, допекло реально.
Сам Жеранский невыносим раздражал подспудной уверенностью в собственной безнаказанности. Привык, что всё сходит ему с рук, потому что преступления невелики, и все так полагают. И доказать ничего не получится, раз девушка не пострадала, её слово против его весит немного. Найти эту Киру Денёву надо обязательно. Вернуть, обеспечить защиту, а там уже по-тихому разгрести неприятную историю. С наименьшими потерями для школы, но без всепрощающего цинизма.
Мысленно Гарев вздохнул, готовясь к долгим разбирательствам. Замену Жеранскому следовало отыскать вне зависимости от хода конкретного дела. Студентки не должны были страдать от того, что их учитель перепутал голову с головкой и преподавал истины не тем вместилищем, где располагаются мозги.
— Прежде всего я хочу переговорить с Кирой Денёвой.
— Дурочка сбежала, чувствуя за собой вину! — скорбно поджал губы Жеранский.
— Или опасаясь продолжения домогательств. Надо полагать, найти человека в таком небольшом городе не составит труда.
— Пожалуй. У меня имеются умелые помощники. Забота эта отнимет какое-то время, я извещу вас, если глупышку отыщут. Или же подождите, когда вернётся сама: ей ещё диплом защищать, никуда не денется.
Спокойный, уверенный, едва ли не доверительный тон расслаблял, но Гарев не купился на простенькую попытку отвести ему глаза, заметил, как на дне профессоровых зрачков блеснуло. Искорка, но не света, а тьмы — ненависть. Что-то более существенное, чем грубый отказ несговорчивой дурочки вспахало вонючее болото больного самолюбия господина Жеранского. Следовало тщательно разобраться в тёмной истории прежде, чем делать выводы.
— Я спешу, потому добывать пропажу будем вместе, — сухо ответил Гарев.
Он отчётливо понял, что нельзя выпускать этого человека из поля зрения. Благополучие незнакомой девушки почти отошло на второй план, а вот грязная тайна вышла на первый. Жеранский определённо чего-то не договаривал, Эльфрида тоже могла не знать полной правды или утаивать её, блюдя свои интересы, предстояло заняться полевой работой самому. Жаль, не прихватил для солидности хоть одного помощника. Время не ждало, нервы — тоже. Мышиная возня вокруг школы могла дорого обойтись всему сословию магов. В столице крутились опасные дела, проглядывали нехорошие тенденции. Скандал следовало замять, виновных задвинуть в тень, пока круги не начали расходиться по всему водоёму. Гарев хоть и держался вдали от политики, но высшие иногда втягивали в свои игры. Он знал, что имеет вес, репутацию и потому в покое его не оставят, постараются привлечь на свою сторону
Жеранскому настойчивость столичного инспектора не понравилась, но недовольства он почти не показал, так поморщился слегка, словно для порядка, сочувствуя чужому усердию. Вежливо предложил приступить к делу немедленно.
Зина, помощница ректора, принесла личное дело. Держалась молодая женщина чопорно, отстранённо, но глянув на неё мельком, оценив хорошенькое личико и ладную фигуру, Гарев подумал, что вряд ли школьный ловелас обошёл стороной столь лакомый кусочек. А Зинаида не робкая студентка с периферии, через её руки проходят все бумаги, знает она едва ли не больше остальных участников или наблюдателей событий, значит, полезно будет пообщаться с ней приватно и вдумчиво.
В тонкой папке содержалось несколько скучно подобранных листов. Гарев решительно придвинул её к себе и открыл. Профессор подождёт. Преподаватель и так должен был всё знать о своих студентах. Список имён и адресов родственников вряд ли мог пригодиться. Бежать к ним смысла нет, отыщут сразу. Гарев перебросил лист Жеранскому:
— Наведите справки на всякий случай. Вряд ли она там, но могла сообщить родным новый адрес. Юные девушки редко бывают осмотрительны во всех отношениях.
Профессор кивнул и тут же принялся звонить. У него везде были знакомые и кругом ему обязанные люди, если верить снисходительным интонациям прорывавшимся иногда сквозь деловой тон. Гарев краем уха прислушивался к разговору, просматривая мельком табели успеваемости. Девочка явно была старательная, упорная, из тех, с кем приятно иметь дело, даже если талант их невелик. Прилежно посещала морг, не прогуливала уроки. Шла своей скромной честной дорогой. Плохо, если происшествие испортит ей жизнь. Почему-то все усилия, положенные на становление и поддержание школ, показались сейчас зряшными. Зачем расшибать лоб, если стена по определению крепче и всегда найдётся тот, кто причинит вред, хотя по долгу службы обязан делать добро?
Листая дело и вчитываясь в скудный набор действительно полезных сведений, Гарев вторым планом прикидывал кого пригласить на освободившееся место, а ещё размышлял, почему ректор всеми силами пытается избежать приватного серьёзного разговора. Давно знакомы, почти приятели, а встретил словно не вовремя вернувшегося из командировки мужа: глаза бегают, руки дрожат, голос подзванивает, как треснувший графин. Боится скандала, который не может его не задеть? Или они все здесь повязаны общими махинациями? Только ли домогательства можно вменить в вину? Надо копать глубже.
— Живёт с подругой. Адрес есть. Поехали. Поговорим с этой Матильдой.
Жеранский опять попробовал отстранить столичного инспектора от дела, отговариваясь неважностью заботы и важностью дорогого гостя, но Гарев не обратил внимания на его уловки.
Своей машины у него не было, пришлось воспользоваться профессоровой. Тот не сел за руль, расположился на заднем сиденье, а оба передних заняли крепкие, похожие друг на друга мужчины. Разглядывая их накачанные шеи, Гарев подумал, что Жеранский или не выбрался душой из прошлых лихих дней или не прочь туда вернуться. Маг и с охраной? Да не стреляют теперь на улицах. Люди добрые не страшатся даже мёртвых, доставаемых из могил шустрыми амбициозными некромантами. Правду сказать, от усопших вреда происходило существенно меньше, чем от живых.
Или профессор всерьёз боится, что не совладает в одиночку с девчонкой? Странно и есть о чём задуматься. Как видно придётся пробыть в городе дольше, чем планировал. Нельзя уезжать, оставляя за спиной не прояснённую проблему. Мало уволить Жеранского, надо ещё хоть частично купировать причинённый им ущерб.
Ехали недолго, в маленьком городишке и расстояния были невелики. Гарев в машине не остался, хоть ему и предложили, пошёл вслед за поисковой троицей в парадную. На стук и звонки никто не открыл, что, в принципе, не удивляло в разгар рабочего дня. Потом лопнуло терпение у соседей. Выйти на лестничную площадку пожилая, судя по голосу, особа не рискнула, но дверь не помешала общению. Выяснив, кого именно хотели бы видеть визитёры, дама объяснила решительно: