Казалось, раз настигла такая беда, увлечься бы Кирой — будущей звездой волшебного небосклона, действительно яркой личностью, чья суть ещё скрыта годами неправильных убеждений, но уже просвечивает сквозь туман и скоро развернёт сияющие крылья, но Гарев глаз не мог отвести от Матильды. Энергичная товарка магички сразила его наповал. Чем? Пойди, пойми. Ну да: знал бы прикуп — жил бы в Сочи.
Не имя романтического опыта, Гарев пытался анализировать то, что по определению этому процессу не подавалось. Он не вожделел эту юную женщину, может быть, от слабости, потому, что организм сейчас сражался за личное выживание, а не жаждал продолжения рода. Гарев дышал чистым эфиром восхищения. Было странно.
Матильда ничего особенного не делала, но у неё всё получалось. В отличии от занятых собой и своим мастерством магов, она обеими ногами стояла на земле и среди людей была своим человеком. Вспомнить только, как ловко, организовала побег из больницы. Живая, настоящая, увлекательная, как приключение, женщина, а ведь наверняка в его окружении и прежде было немало таких. Не замечал. Почему? А не всё ли теперь равно. Раз случилось то, что случилось, значит пришла для него пора.
Она рассказывала забавные истории из своей и чужой жизни явно чтобы отвлечь его от мрачных мыслей или уберечь от обморока, или чтобы не мешал Кире сосредоточиться на своей задаче, а он слушал, причём с неподдельным интересом. До него долетал её запах, сложный и такой же живой, как она сама. Беседа действительно помогала удержаться на поверхности. Гарев не перебивал Матильду, но рискнул заговорить, дождавшись естественной паузы.
— Ты мне очень нравишься. Никогда такого не испытывал.
Она независимо ухмыльнулась:
— Это подкат? Заняться больше нечем, и смотри-ка ты: весьма кстати, у нас тут как раз имеется под рукой инвалидная коляска с колёсами. Для комфортного наезда.
— Пока что мне вполне удобно на носилках. Тебе не по душе признания мужчин или мне повезло отдельно?
Матильда безмятежно прищурилась.
— Вы все такие одинаковые и удручающе однообразно пытаетесь обмануть. Никогда он подобного не испытывал, да ты единственная и неповторимая, а всё, что случалось до этого — обман и полная потеря ума и характера. Кого можно впечатлить любовной лапшой быстрого приготовления? Полную дуру? Не представляешь даже, как наскучил сам процесс женщине, которая в принципе не ищет отношений.
— А разве так бывает? — искренне удивился Гарев. — Все женщины хотят любви, счастья, завести семью, наконец.
— И кто же тебя просветил по этому поводу?
Гарев задумался. В другой раз не счёл бы нужным тратить время на то, что считал до него не касаемым, но жестокие события последних дней, почти что состоявшаяся гибель, неясность ближайшего будущего обострили восприятие, сделали его заметно критичнее. Мелькнула череда воспоминаний, впечатлений, неважных тогда, но любопытных теперь. Гарев привык анализировать поступающую информацию, и тут же прикинул расклад познанных истин. Сведения по предмету он получал от других мужчин, почему-то автоматически полагая, что они-то припадали к аутентичному источнику, раз много знали, уверенно судили и в целом глубоко интересовались предметом. Н-да… Не стоило опытному магу быть доверчивее младенца. Вот взял и выставил себя дураком перед женщиной, впервые пробудившей в нём глубокий интерес.
— Ты права! — сказал он Матильде. — Я — нет. Честно постараюсь вникнуть в проблему, когда появится досуг, а пока расскажи мне ещё что-нибудь. Твой голос и, правда, отвлекает от боли, слабости и прочих неприятных особенностей моего состояния.
Матильда окинула его критичным взглядом, деловито кивнула:
— Ты забавный, однажды мы можем стать приятелями, но на большее не рассчитывай. Ради подруги вас всех озабоченных терплю, ты понял?
— Теперь — да. Она — молодец. В транс вошла отлично и, судя по остаточной мимике, смогла установить контакт. Только по имени её не называй.
— Я в курсе ваших магических заморочек. Сиди и слушай, пока есть уши. Их целых два и между них — голова. Бабуля так говорила, собирая меня в школу.
Гарев благодарно моргнул. Силы понемногу возвращались. Быстро, поскольку он был магом, медленно для настоящей битвы.
Вскоре послышались осторожные шаги, тихий условный стук. Матильда выглянула в окно и, лишь убедившись, что пришёл свой и один, отперла дверь. Дима выглядел решительным и испуганным одновременно. Глаза его возбуждённо блестели, но губы шевелились тревожно, пальцы он сжимал нервно. Тем не менее с заданием юноша справился: достал всё, что нужно, не забыл даже пустую пластиковую бутылку, которую застенчиво спрятал за носилками.
Гареву он принёс полный комплект одежды, но тот попросил лишь натянуть на него штаны, прочее могло подождать. Вдвоём Дима и Матильда справились ловко и бережно, ничем не потревожив рану. Рубахой и курткой укрыли грудь и плечи Гарева, поскольку в часовне было прохладно.
События пока развивались так мирно, что мелькнула нешуточная надежда дождаться подмоги раньше, чем их отыщут враги, но Гарев позволил себе лелеять её лишь мгновение. Сказки более не требовались, пришла пора вернуться в реал. Оставшееся недолгое время Гарев использовал с толком. Юный воздушный маг обладал приличным потенциалом, но пока не набрался уверенности себе. Следовало не только наметить координаты возможных совместных действий, но и вселить отвагу в ещё не готовое к битвам сердце. Гарев велел Диме сесть рядом с носилками и принялся говорить сам, слушать будущего напарника, провешивать их возможности и рассчитывать силы. Нападение могло случиться с минуты на минуту и им повезёт, если взять попытаются тихо, а не гранатами забросать. Имелись наработки и на этот случай, но Гарев предпочёл бы ограничиться малыми средствами.
Дима быстро перестал робеть, вошёл во вкус открывающихся перспектив и жадно перенимал магический опыт старшего товарища. Дело успешно двигалось, и Гарев только подумал, что судьба к ним слишком щедра, а это не к добру, как снаружи послышался звук шагов.
Часовня располагалась рядом с оживлённой улицей, шум без труда проникал внутрь, более того, тихое изолированное помещение, как это нередко бывает, служило аккумулятором звуков, но отделить важное от второстепенного сумели не только заточенные на процесс маги, но и Матильда. Она насторожилась, чуть сменила позу, словно собиралась вскочить и драться физически, как только неизвестный попытается войти в дверь или высадить окно. Неизвестные, потому что дорожка чужого присутствия разделилась надвое.
Гарев кивнул Диме, поспешно хлебнул воды из бутылки. Поесть так и не успел, да и не хотелось. Организм работал сейчас в боевом режиме и не собирался тратить скудные силы на пищеварение.
Снаружи бродили два человека, обычных — сверхсилами от них не веяло, но дальше, Гарев успел заглянуть, угадывалось по-настоящему опасное подкрепление. Первых послали в разведку или подставили, чтобы спровоцировать беглецов на активные действия и пустую трату сил. Гарев сделал успокоительный знак Диме, Матильде шепнул, едва шевельнув губами, чтобы находилась рядом с Кирой и защищала её и только её. Настоящего оружия у них не было, но Дима принёс файерболы — петарды, которые студенты изготавливали ради практики и развлечения. Большого вреда хлопушки принести не могли, но человека, далёкого от магического мира, способны были хотя бы отвлечь, а то и напугать. Ещё эти шумные яркие огни привлекали внимание. Гарев рассчитывал, что, если выстоять не удастся, его команда по оставленным стычкой следам быстрее отыщет бунтовщиков и раздобудет доказательства злодейства.
Когда Кира сумеет наладить постоянный канал связи с тем миром, сведения оттуда утопят Жеранского. Да разве суть в одном профессоре с гнильцой? Конфидент, явись он миру, сможет столь многим оказать реальную помощь, принести утешение страдающим, наказать душегубов за мерзкие злодеяния. Редкий дар и достался он хорошему человеку. Гарев чётко понимал, что положит все силы, жизнь отдаст, если понадобиться, ради того, чтобы защитить эту девушку сейчас, помочь ей потом. Киру следовало сберечь любой ценой, потому, пока противник не перешёл к решительным действиям, Дима принялся сооружать вокруг некромантки защитный купол, а Гарев накачивать его огнём. Не пламенем — электрическими искрами.