— И не будет, — единственное, что я смог выдавить из себя.
Мои слова были правдой лишь отчасти. Я понятия не имел, что произойдёт в будущем, и к каким потерям это приведёт. Слишком много неизвестных переменных возникало каждый миг. Главное, что придавало мне уверенности — чувство того, что я пойду до конца. Даже если придётся зубами выгрызать своё место в жизни.
— Я иду на разведку, а вы едете за мной тихим ходом. Если что — сматываетесь на машине и не ждёте. Справлюсь сам и догоню.
По взглядам я понимал, что команда не согласна с мои решением, но мне реально было проще выживать в одиночку.
К счастью, никто больше не оспаривал мой авторитет, и все послушно вернулись в салон, под мнимую защиту металла. Двигатель джипа сильно шумел на фоне окружающей тишины, но это была необходимая цена за возможность быстро удрать.
Я ободряюще махнул рукой своей группе и пошёл к воротам в город. Нехорошее предчувствие грызло меня изнутри. Ощущение того, что больше не будет так, как раньше. От этого совсем не хотелось оборачиваться, оставлять себе возможность передумать и пойти другим путём.
Прокручивая в голове все возможные неприятные сценарии нашего рейда, я пересёк черту города, даже не заметив этого момента, находясь в некоторой задумчивости. Очень хотелось использовать способность обнаружения, но я понимал, что это скорее выдаст меня, чем даст преимущество, которым можно будет воспользоваться. Где-то там, в центре, сидел местный злодей и ждал, когда мы нарушим его покой. Он же никуда не торопился и мог себе позволить спокойно ждать гостей.
Кажется, нас не воспринимали всерьёз, если судить по отсутствию встречающих. Город выглядел совершенно заброшенным. Ветер тоже его покинул и не гонял мусор по улицам. Полное забвение царило вокруг. Даже в том месте, где впервые встретил Хельгу, я не ощущал такой гнетущей пустоты. Урчащий позади джип, на фоне местной тишины, воспринимался яростным монстром, ревущим на всю округу — настолько всё вокруг было спокойно.
Мы так и продвигались дальше, не встречая ни малейшего сопротивления. Я заглянул в пару домов по пути, но не нашёл там ничего полезного. Время всё уничтожило, оставив лишь труху и пыль от вещей живших там людей. Только стены стояли под собственным весом, да и крыша ещё держалась, не обвалившись трухлявыми обломками на землю. Всё это складывалось в гнетущую картину катастрофы, настигшей мир. Точно такую же, я видел своими глазами, когда исчезло всё, что я знал — люди, места, справедливость и мораль… В чём-то наши реальности были очень похожи, но сильно расходились в естественном отборе и выживаемости более слабых видов. Другой мир был более жестоким и нетерпимым. В нём человек не являлся вершиной пищевой цепи и мог лишь бороться за своё место под солнцем.
Человечество когда-то захватило всю планету, истребив основных естественных врагов и минимизировав опасности. А в другом мире царило правило — выживает сильнейший. Ты должен был быть самым способным, чтобы выдержать конкуренцию с другими расами. Либо очень плодовитым, как гоблины — и брать числом, а не качеством. Отвратительные создания, которые вообще не должны были существовать.
Больше гоблинов я не любил разве что людей, в основной своей массе. Это вызывало парадокс, когда являешься представителем вида, но не причисляешь себя к нему. И дело было даже не в самомнении, а в том, что сородичи скорее вызывали раздражение, чем родство.
Я уже давно утвердился во мнении, что есть приближённый круг людей, на проблемы которых мне не наплевать, и есть вся остальная неопознанная толпа. Массовка на пути жизни.
Прокручивая такие далеко не радостные мысли в голове, я двигался к центру города, периодически оглядываясь на мою команду. Кажется, вот как раз они стали достаточно близки мне. Такие разные, но понятные и честные. Только Фёдор вызывал непонимание. Слишком уж мы расходились в идеалах и опыте. Просто, как студентка-первокурсница, у которой весь мир был впереди и изобиловал розовыми пони, и матёрый патологоанатом, вскрывавший трупы прямо во время обеда, держа скальпель в одной руке и бутерброд с колбасой в другой. Идеализм против цинизма.
Я тоже был таким, но оставил свои защитные очки после того, как перешагнул через первые трупы — людей и нелюдей. Противников, поставивших под сомнение моё желание жить.
Кажется, мы нашли то, что являлось центром этого места. Огромный дворец хоть и находился в плачевном состоянии, но всё ещё внушал уважение и трепет. Каменные стены выглядели монументально, а шпили охранных башен простирались к небесам. Заброшенные, но всё ещё обладающие хищным видом. Тот архитектор, кто это построил, явно питал любовь к готике и гигантомании. В замковые ворота могли бы войти великаны — и даже не пригнуть головы.