«Все замерло в тревожном ожидании стона, — описывал защитник Александров в своей речи порку Боголюбова, — этот стон раздался, — то не был стон физической боли — не на нее рассчитывали; — то был мучительный стон удушенного, униженного, поруганного, раздавленного человека. Священнодействие свершилось, позорная жертва была принесена!..»
Зал разразился аплодисментами, громкими криками «браво!».
Кони вынужден был прервать адвоката и обратиться к публике:
— Суд не театр, одобрение или неодобрение здесь воспрещается. Если это повторится вновь, я вынужден буду очистить залу.
Первого апреля присяжный поверенный Александров проснулся знаменитым человеком — все газеты, в том числе европейские, назвали его защиту блестящей.
«Звонок, звонок присяжных!» — сказал судебный пристав, просовывая голову в дверь кабинета… Они вышли, теснясь, с бледными лицами, не глядя на подсудимую… Настала мертвая тишина… Все притаили дыхание… Старшина дрожащей рукою подал мне лист… Против первого вопроса стояло крупным почерком: «Нет, не виновна!..» Целый вихрь мыслей о последствиях, о впечатлении, о значении этих трех слов пронесся в моей голове, когда я подписывал их…» — вспоминал Анатолий Федорович.
Известие об оправдании Засулич мгновенно распространилось и в толпе, собравшейся у здания Окружного суда. Бурно ликовала молодежь.
Заранее предвидя возможность такой демонстрации, Кони просил коменданта выпустить Веру Ивановну на Шпалерную улицу. Но этот выход оказался забит, и Засулич, забрав свои вещи из камеры предварительного заключения, появилась из главного подъезда. Новый взрыв ликования пронесся над толпой. Но уже появились усиленные наряды полиции. Раздалось несколько выстрелов. Один из молодых людей, то ли испугавшись ареста, то ли с целью отвлечь внимание полиции и дать время Засулич скрыться, застрелился. Друзья посадили Веру Ивановну в коляску и увезли на конспиративную квартиру. Это спасло террористку от нового ареста: министр юстиции уже отдал прокурору судебной палаты распоряжение взять ее под стражу. Такова была воля государя.
Через несколько дней Пален пригласил Кони и, предъявив ему обвинение «в целом ряде вопиющих нарушений», допущенных на суде, в оправдательном напутствии присяжным, «в потачках этому негодяю Александрову, в вызове свидетелей, чтобы опозорить Трепова», потребовал заявления об отставке.
— Уполномочьте меня доложить государю, что вы считаете себя виновным в оправдании Засулич и, сознавая свою вину, просите об увольнении от должности председателя, а?.. Государь оценит ваше сознание: он так благороден!
— Пусть меня увольняют, — ответил Кони, — ни на какие компромиссы я не согласен. На мне, судя по всему, должен разрешиться вопрос о несменяемости.
Это был «звездный час» в его жизни. Отказ подать в отставку навсегда поставил Кони в оппозицию к существующему строю. «Либерал», «красный» — отныне эти эпитеты постоянно мелькали рядом с его фамилией.
Из указа его императорского величества самодержца всероссийского из Правительствующего сената:
«С.-Петербургскому окружному суду:
…Есть многие существенные нарушения форм и обрядов судопроизводства, которые влекут за собою отмену приговора, но тем не менее не могут быть поставлены в особую вину лицам, допустившим оные, потому что касаются только одной внешней стороны отправления правосудия; другие же, напротив того, касаются самой сущности, смысла и цели, для которой отправляется правосудие, так что допущением их извращается вся сущность процесса. Нарушения последнего рода и были сделаны С.-Петербургским судом по делу Засулич. К судебному по этому делу заседанию были допущены судом, как видно из его обстоятельного рапорта, такие свидетели, посредством допроса которых «расследованы были обстоятельства, не соответствовавшие вовсе предмету дела и не разъяснившие мотива преступления, а явившиеся по отношению к делу, по которому Засулич была привлечена к ответственности, совершенно посторонними».
Имелись в виду свидетели защиты — очевидцы расправы с Боголюбовым. Кони, на основании того, что никто этого факта не отрицал, дал согласие на их вызов, так как по статье 567 Установлений Уголовного судопроизводства подсудимая имела право вызвать их на свой счет.
УПУЩЕНИЯ, КОТОРЫХ НЕ БЫЛО
В 1924 году газета «Известия» напечатала сообщение своего корреспондента из Ленинграда о том, что там состоялись торжества в связи с 80-летием Анатолия Федоровича Кони. «Разыгран спектакль — изображение царского суда над «чиновником Кони» за участие в общественном и литературном движении. Решено вопрос о «вине» академика перенести на суд истории…» (Разрядка моя. — С. В.)