Перетц Абрам Иванович, государственный секретарь: — За несколько дней до начала суда я слышал высказывания министра Палена о деле Засулич: «Это — такое пустое и ясное дело». Но когда подсудимая была оправдана, стало ясно другое — по существующим порядкам нанесен серьезный удар. 14 марта я записал в своем дневнике: «Не менее был бестактен и председатель суда Кони. Без всякой необходимости он позволил на суде следствие об обращении Трепова с арестантами, причем оно было изображено в отвратительных красках. Справедливо говорили многие, что суд был не над Засулич, а над Треповым…»
Вопрос прокурора: — Абрам Иванович, ваша запись в дневнике более полная. Я просил бы зачитать все, имеющее отношение к суду.
Перетц: — Пожалуйста. «…В заключительном своем слове председатель воспроизвел с большим талантом и с чрезвычайной отчетливостью доводы как обвинения, так и защиты. Казалось бы, правильно и справедливо. Но на деле вышло совсем не так…»
Адвокат: — Что означают слова: «На деле вышло совсем не так»? Не правильно и не справедливо?
Председатель: — Прошу не перебивать свидетеля.
Перетц (продолжает): — «Так как обвинением не было приведено почти ничего, а защитой высказано было очень много, то от обстоятельного воспроизведения происходившего и сказанного на суде вышло новое усиление обвинения против Трепова и поводы к оправданию Засулич.
Покойный император понял очень хорошо все промахи судейского ведомства по этому несчастному делу, послужившему сигналом для дальнейших покушений со стороны социалистов. Увольняя через некоторое время графа Палена от должности министра юстиции, государь сказал великому князю Константину Николаевичу, что Пален увольняется за небрежное ведение дела Засулич».
Адвокат: — Хочу уточнить: вы сказали, что председатель с «большим талантом и с чрезвычайной отчетливостью» воспроизвел доводы как обвинения, так и защиты. Значит, он проявил беспристрастность. И не его вина, что доводы защиты оказались много красноречивее и ярче. Вы считаете, что Кони был беспристрастен?
Перетц: — К моей записи в дневнике могу только добавить — в Английском клубе все возмущались поступком Кони. Один из генералов кричал: «Помилуйте, да и могло ли быть иначе при таком председателе?! Она говорит сама, что стреляла, а господин Кони спрашивает у присяжных: виновна ли она?! Нет! Как это вам нравится: виновна ли она? А?!»
Прокурор: — Прошу зачитать «Письмо к председателю С.-Петербургского окружного суда г. Кони князя Мещерского, напечатанное в «Гражданине» в № 17–18 за 1878 год.
Адвокат: — Я протестую. В печати того времени публиковалось много комментариев по поводу приговора Вере Засулич и той роли, которую сыграл Кони. Были восторженные статьи, а реакционная печать и господа Катков и Мещерский требовали предать Кони суду. Считаю, что эмоциональные, очень часто основанные на слухах, а не на точных фактах статьи не могут быть использованы как вещественные доказательства.
После совещания с членами суда председатель объявляет, что газетные и журнальные статьи не будут приобщены к делу.
Прокурор: — В той позиции, которую занимал председатель суда Кони на процессе, я вижу не случайное заблуждение, а глубоко продуманную линию поведения. Она проявилась в Копи еще в студенческие годы. Прошу разрешения зачитать выдержки из его кандидатской работы «О праве необходимой обороны».
Возражений у сторон не последовало.
Прокурор: — В рапорте «Его превосходительству Господину начальнику Главного управления по делам печати от 28 мая 1866 года сверхштатный чиновник особых поручений при министерстве внутренних дел Ф. Смирный обращает внимание, что в своем кандидатском рассуждении «О праве необходимой обороны» студент юридического факультета Кони, доказывая необходимость уважения к закону со стороны государственной власти, пишет: «Власть не может требовать уважения к закону, когда сама его не уважает, граждане вправе отвечать на ее требования: «врачу, исцелися сам».
Очевидно, что учение о праве необходимой обороны против незаконных действий агентов государственной власти противоречит достоинству этой власти, которая в таком случае является зрительницей защиты самих граждан и никак не блюстителей закона. Сверх того, заключение автора о праве граждан оправдывать свое неуважение к закону действиями государственной власти едва ли может быть удобным при настоящем настроении нашей молодежи…
В отделе о необходимой обороне, в частности, автор допускает оборону для защиты всех прав вообще, без всяких исключений…