были даже свои торговые лавки. Уоолз распределил всех по заданиям. Одна группа солдат пошла охотиться, другая строить лагерь. Джонн был часовым, хотя туземцы здесь и не водятся, нужно быть всегда на стороже. Джонн забрался на небольшую, уже готовую смотровую вышку из дерева. Сверху остров был очень красив. Взял свой блокнот, он принялся зарисовывать контуры и очертания деревьев. Джонн вглядывался в прекрасную и густую сельву. Но затем он заметил какое-то движение… Где-то в вдалеке одно из деревьев сильно выделялось на фоне остальных. Создавалось такое впечатление, что его кто-то специально качает, чтобы привлечь внимание Джонна… Но какой силы должен быть человек, чтобы так сильно раскачать такое большое и высокое дерево? Джонн очень долго упирался и боролся со своим желанием проверить, что там происходит или, на худой конец, доложить командиру. Не смотря на оставленный пост, он всё же решился проверить всё сам. Вдруг его примут за чокнутого? Подождав, пока остальные часовые и командир отвернутся, он ловко спустился по лестнице и скрылся в кустах. Измерив точное направление, где в последний раз Джонн видел то странное дерево, он стал продвигаться вдоль лагеря. Кроны деревьев, которые он когда-то считал прекрасными стали коварно закрывать всю остальную сельву от солнца. Из-за этого казалось, что уже давно наступила ночь. Джонн шёл так ещё с минуту, но потом вышел на какую-то тропинку. Странно, зачем кому-то делать обходные пути от лагеря, если можно было прямиком сделать её прямо по маршруту, по которому прошёл Джонн? Более того был ещё страннее тот факт, что тропинка вела прямиком к тому самому дереву. Возможно, это сакб? Это дорога индейцев, которая по преданию вела только вперёд, а если путник пойдёт назад, то тут же его настигнет кара… Нет, что за бред, разве будут индейцы строить такие дороги на захваченном острове? Обдумав этот вопрос, он всё же решил пойти этой дорогой, напоследок оставив метку на сучке дерева, чтобы не заблудиться. Прошло уже 20 минут с того момента, как Джонн ступил на эту чёртову тропу, но он ещё никуда так и не пришёл. Каждый новый шаг давался с большим трудом, но приближал его к цели. Эта дорога была намного безопаснее, потому что в сельве водится много змей и ядовитых пауков. Но такое ощущение, что вся живность куда-то подевалась и она просто боится этой тропы. Почему-то птицы уже давно утихли, а сельва сделалась не живой. Деревья перестали шелестеть листьями. Все боялись нарушить эту гробовую тишину, которая несвойственна сельве. Сквозь тишину гулко раздавался шум шагов Джонна по этой тропе. Что-то здесь было не так и Джонн это чувствовал, чувствовал, но почему-то не хотел поворачивать назад. Эта тропа его словно загипнотизировала и сама управляла им, как куклой. Несколько попыток Джонна остановиться оказались провальными. С ужасом, Джонн осознал, что в него вселилось нечто и теперь управляет им… Тропа была выстлана из обычной грязи, покрытой маленькими камушками. Из-за чего шум шагов был намного сильнее. Но мысли Джонна были заняты не тем. Он понял, что вот уже как несколько минут за ним таким же ровным шагом, чтобы не быть обнаруженным кто-то идёт. Сначала Джонн, заглушённый своими шагами не слышал этого шума. Но эти шаги с каждой минутой были всё ближе. Через пять минут нечто уже шагало сзади Джонна на расстоянии вытянутой руки. Его дыхание Джонн чувствовал каждой клеткой своей спины и шеи. В ужасе Джонн хотел было закричать, но, словно, в страшном сне его рот почему-то, против воли Джонна, расплылся в ужасающей улыбке. Кто-то продолжал им управлять. Сердце бешено заколотилось. Его душа начала барахтаться в теле и молила выпустить её от сюда. Тело явно уже не принадлежало прежнему хозяину. Это нечто уже полностью овладело даже его глазами. И теперь они сами беспорядочно смотрели на деревья из стороны в сторону. Ужасающая улыбка не сползала с лица Джонна, напротив, это нечто сделало улыбку ещё страшнее, от чего лицевые мышцы начали болеть от растяжения. Время замедлилось, а пространство стало, как желе. Шаги были уже совсем близко, а дыхание того, что было сзади Джонна участилось. В ушах начал бить барабан индейцев. Тот самый, который использовали на праздниках. Вдруг слева кто-то заорал. В одно мгновение всё прекратилось. Время и пространство вернулось в прежнюю форму. Этот крик принадлежал обезьяне-ревуну, которая сидела на ветке и любопытно разглядывала Джонна. Контроль над телом снова перешёл к Джонну. Наконец-то он смог закричать от ужаса и опуститься на колени. Все лицевые мышцы болели из-за той ужасной улыбки. Сейчас Джонн был очень благодарен этой обезьяне, если бы не она, Джонн не знал, чтобы с ним было. Вспомнив о тех отвратительных шагах, он обернулся, но позади кого не было. Джонн был счастлив, что сельва наконец-то оживилась и пение птиц было прямое тому доказательство. Нужно убираться с этой проклятой тропы, кем бы она не была заколдована, путь по ней до добра не доведёт. Джонн хотел обернуться на обезьяну и с благодарностью посмотреть на неё, но она уже пропала из виду. Вместо этого раздался крик вдоль дороги. Крик был схож с криком обезьяны-ревуном, но складывалось впечатление, что его кто-то пытался подделать. Несмотря на сходство, этот крик заметно отличался от настоящего… Такое ощущение, что это нечто вернулось и начало передразнивать обезьяну, которая помешала игре с заплутавшим путником… Джонн собрался бежать, но услышал неистовый хрип той самой обезьяны. Когда Джонн обернулся, то вряд-ли не смог бы не поседеть. На земле лежала та самая обезьяна, с пробитой грудной клеткой. Она ещё каким-то образом была жива и хрипела. Кусты зашуршали. Приглядевшись. Джонн увидел мёртвого конкистадора возле кустов, в которых сидел индеец. Грудная клетка этого индейца тоже была пробита, а в руках он держал сердце той обезьяны. Оружия нет. Джонн в ужасе стал корить себя в том, что забыл взять с собой свою пику, которую оставил на смотровой вышке. Индеец тоже стал хрипеть, как будто передразнивая обезьяну. Джонн подумал, что тот на него сейчас нападёт, но индеец выдал лишь три фразы с большими паузами: