====== Глава 6. «Конкурент мой – недоступный». Часть 2. ======
Ночной ритуал и впрямь дался мне с большим трудом. Не говоря о том, что он отнимал огромное количество магической Силы, требовал досконального владения Высшими Чарами, так ещё и длился шесть часов без перерыва. Да и начало не обошлось без эксцессов, уж больно иносказательным был язык средневекового чароплёта, как назло, именно на этом этапе воспылавшего неземной любовью к аллегориям. И, судя по желвакам, играющим на лице Ворона, Фламмель в этом вопросе не отставал от своего компаньона. Первая же попытка провести пробный ритуал на небольшой порции зелья едва не кончилась грандиозным взрывом. Нам вдвоём с трудом удалось локализовать зловредный катаклизм. После чего мы, взъерошенные и слегка подпалённые, на время отложили вторую попытку и повторно засели за расшифровку записей, то и дело дискутируя по поводу особо заумных фраз.
- Не понимаю. Тут ясно сказано: «Добавить унцию жизненной силы мага».
- А по-моему, это переводится, как «унцию силы жизни», – отчаявшись разобраться в хитросплетениях древней латыни, мы в конце-концов обменялись записями.
- И что? Это всё равно кровь!
- Не факт, – я припомнил суеверия, бытовавшие в те времена в Европе. – Тогда считали, что женщина – лишь сосуд для вынашивания плода, а саму жизнь в неё помещает мужчина. Это может быть не кровь, как ты думал, а сперма.
- Возможно… – Северус закусил губу и ткнул пальцем в записки чародея: – Тогда вот здесь твоё толкование тоже неверно: «аура мгновения счастья» используется не в эмпирическом смысле, а в физиологическом. Иными словами, здесь нужна не та модификация Веселящих чар, что мы использовали, а… – он поднял глаза от пергамента и весьма пакостно ухмыльнулся.
- Что? – то ли моя голова слишком долго была забита этим мордредовым ритуалом, то ли присутствие Ворона отрицательно сказывалось на скорости мышления, но его намёк до меня дошёл не сразу, зато когда дошё-ол… – Не-ет, ты что, всерьёз думаешь…
С языка ещё рвались какие-то невнятные протесты и возражения, но разум, просчитав варианты, уже согласился: «Угу, от этих средневековых экспериментаторов подобного и стоило ожидать». – Моргана прародительница! Ну, вот скажи мне, почему именно на наши головы всегда сваливается всякая хрень?!
- Не знаю. Как-то лет двадцать назад запретил себе задаваться этим вопросом и тебе советую. А в чём, собственно, проблема? По-моему, эти двое были гениями. Так… хмм… изящно решить вопрос получения стихийной силы волшебника, исключая компонент агрессии, заключённой в крови, – зельевар улыбнулся ещё ехиднее и откинулся на спинку стула, разглядывая моё закопченное лицо и всклокоченные волосы. – Прости, но я ни за что не поверю, что у тебя могут быть проблемы с эрекцией и оргазмом. Что-то я таковых не заметил. Но если что – могу помочь.
- Нет уж, спасибо! Я и сам справлюсь. Смотри, как бы тебе помощь не понадобилась…
- А я и не откажусь.
- Ворон… я же сказал, мы только работаем над проектом, обо всём остальном – можешь забыть. Поиграли – и хватит!
- Это твоё решение, я на него согласия не давал, – он неторопливо скинул рабочую мантию, оставшись в штанах и рубашке, не спуская глаз с моего лица, избавился от ремня и, приспустив брюки вместе с бельём, принялся раскованно и чувственно ласкать свою плоть. – Ты собираешься продолжать участие в ритуале или и дальше будешь изображать из себя институтку? – спокойный, насмешливо-холодный тон, так контрастировавший с горевшим желанием взглядом, выводил из ступора не хуже пощёчины.
- Собираюсь, не волнуйся, проблем не будет…
Мерлин великий! Какие проблемы?! Да единственное, о чём я мог думать, глядя на эту притягательную сволочь, это – как продержаться то время, которое необходимо для ритуала, всплеск стихийной магии, вызванный оргазмом чародея, не должен был произойти раньше, чем зельевар добавит последний ингредиент в почти готовое зелье. Всё тело горело огнём, защитная мантия давила на горло, не давая дышать, мысли путались, а все вызубренные назубок слова будущего действа, норовили вылететь из головы напрочь. Как я ни пытался, не мог отвести глаз от его руки, ласкавшей налившийся кровью член. Ворон, что ж ты творишь, сволочь?! Не помню, чтобы в записях было сказано что-то о необходимости соблазнять партнёра.
А эта насмешливая улыбка… Ррррррррррррррр!!! Ах, так вот, значит?! Ну, что ж, в эту игру можно играть и вдвоём! Поиграем?! Беспалочковая магия – эффектная штука: секунда – и одежда, тёмной волной огибая все изгибы фигуры, стекла с тела, оставляя меня обнажённым. Северус дёрнулся, было, почти шагнув в мою сторону, но вовремя остановился. Пра-авильно, мой хитромудрый, ритуал нарушать нельзя!
А я, насмешливо глядя в его лицо с прищуренными глазами и раздувавшимися от возбуждения крыльями тонкого носа, облизнул нижнюю губу и, легонько, едва касаясь, пробежав пальцами по груди, закинул руки за голову, потягиваясь и выгибаясь всем телом. От накатившего чувства жаркой истомы глаза сами собой закрылись, погружая меня в пьянящий мир звуков: эха нашего дыхания, разносившегося по подвальной лаборатории, не сдержанного им хриплого стона, шороха его одежды. Мне вдруг до боли в кончиках пальцев и ставших вдруг удивительно чувствительными волосков на теле захотелось, чтобы Ворон сделал эти два шага и прикоснулся…
Гортанный стон разорвал повисшую в подземелье тишину, и я едва не кончил, даже не прикоснувшись к себе. Мерлин великий! Мне с огромным трудом удалось удержаться и не сорваться в оргазм. Только бы выдержать! Только бы…
Движение воздуха от чьих-то бесшумных шагов заставило моё тело покрыться мурашками, а в следующее мгновение, над ухом раздался чуть задыхающийся голос:
- Давай же, Гарри. Ну!
Сильные руки обняли за плечи, привлекая меня к его груди, его ладонь обхватила мои пальцы, уже сомкнувшиеся на болезненно напряжённом члене, и весь мир взорвался калейдоскопом разноцветных искр и небывалых звуков. Чей-то крик, перешедший в стон, заметался эхом по лаборатории. Кто это кричал? И только когда воздуха стало не хватать, понял, что это я… я… Ноги подогнулись, и, если бы не Северус, прижавший меня к себе и властно накрывший губы поцелуем, моей многострадальной тушке грозила бы незапланированная встреча с каменным полом. Ворон что-то говорил, покрывая моё лицо поцелуями, но из-за звона в голове я ничего не слышал, и только лёгкая встряска заставила меня хоть немного прийти в себя:
- Джокер… Джокер! Гарри! Очнись! Приди в себя! Да, очнись же ты!!! Ритуал…
- Д-да, я… в порядке… – выбираться из объятий не хотелось (слово какое-то не передающее всей остроты нежелания), точнее, было почти физически больно, но я усилием воли отогнал наваждение и, вернув заклинанием минимум одежды, вырвался из его рук. – Всё! Я готов!
Затейливый взмах призванной невербально палочкой, и в комнате зазвучали слова древней латыни, загулял невесть откуда взявшийся в подземелье ветер, даже казалось, сам воздух стал потрескивать от концентрировавшейся здесь магии. Убедившись, что со мной всё в порядке, зельевар метнулся к котлу, после каждого завершённого мною заклинания, помешивая закипающее зелье строго по описанной в дневниках Фламмеля схеме. Одни чары переходили в другие, иногда они комбинировались, сложность заклинаний возрастала с каждым пройденным этапом. Мы почти потеряли счёт времени, полностью растворившись в бушевавшем вокруг нас море Магии. К моменту произнесения последних строф мой голос хрипел и почти срывался, а Ворон едва удерживал в руках специальную платиновую лопаточку-мешалку.
Наконец, эхо моих слов окончательно затихло, затерявшись где-то в глубине огромного помещения, и я в изнеможении привалился к массивной колонне, подпиравшей своды подземелья. Северус ещё что-то колдовал над утихомирившимся зельем, сиявшим сейчас рубиновым светом, но мне, признаться, было не до этого. Помашите-ка волшебной палочкой в полной магической концентрации шесть часов кряду – поймёте. Кроме огромной потери Силы, что было неудивительно при ритуале подобной сложности, меня беспокоила банальная усталость. Я был выжат до состояния лимонной кожуры. Руки и ноги противно дрожали, шея затекла и напрочь отказывалась поворачиваться, в голове всё плыло и кружилось, а каждая мышца в теле напоминала о себе мозжащей болью. Это я ещё не упомянул, что перед глазами плясали солнечные зайчики всех оттенков радуги. Красота! К тому же, в подвале было прохладно, и через насквозь промокшую от пота рубашку меня начал пробирать неудержимый озноб.