Встала, подошла, раскачиваясь, к дивану. Села. Повернула голову к Старлабу.
— Закончив диктовку, я еще надиктовала ей словесный портрет тысячи мужчин, которые должны будут, по очередности, победить раз в год в конкурсе красоты, на котором выбирают красавцев для стражи. Так уже пятнадцать лет после смерти Академика раз в год я принимаю здесь одного красавца... И в этот раз описание на конкурс совпало с тобой. Помнишь, как два дня назад ты, заблудившись, вошел в зал, когда там шла репетиция? Тебя заметил НС...
(…Внимание! Свет. Я сказал, свет. Если я говорю — свет, значит, свет. То, что вы мне даете, МНС, называется другим словом.. МНС, я вас люблю! Помашите нашим финалистам!… МНС, перестаньте эти ваши цирковые штуки. Вы разобьетесь в вонючую лепешку, и у нас даже не будет осветителя, чтобы ваши похороны прошли прилично... Итак, мы начинаем. Мы начинаем репетицию. Репетиция это тоже ответственно...)
— Репетиция — это тоже очень ответственно, — пробормотал Старлаб.
— Тебе предстоит возглавить охоту на сумасшедших, — сказала кукла, ложась на диван. — Но до этого ты должен побыть со мной. Таков ритуал. Если тебя отталкивает эта моя голова, если она для тебя слишком старая, ты можешь отвинтить ее. Там, в шкафу, посмотри, есть другие...
Старлаб подошел к шкафу, открыл.
На верхней полке стояло несколько женских голов с надписями внизу.
“Монна Лиза”, — прочитал он под одной, довольно симпатичной.
— Ты можешь мне вообще не прикручивать никакой головы... Никакой головы... Некоторым нравилось, когда у меня вообще не было головы... Вообще не было... Извини, когда я готовлюсь к диффузии, у меня начинает заедать запись... запись...
Откуда в ней было столько крови?
Искореженная кукла еще раз пошевелилась и замерла. Рядом валялись стенные часы, которыми он нанес удар.
Старлаб осмотрел себя. Нет, пятен на одежде нет.
Вышел. В соседней комнате было пусто. Еще комната.
Здесь он увидел прислужника, заваривавшего чай. Тот сидел, соединив перед собой руки ладонями вверх, и шептал. Заметив Старлаба, выбежал.
В следующей комнате он, наконец, нашел их.
— Вы готовы? — спросил НС. — Вы доставили ей удовольствие?
— Огромное удовольствие.
— А какую голову вы выбрали?
— Монны Лизы.
— Почему-то все выбирают Монну Лизу!
— Вы — предводитель, вождь, — инструктировал его на ходу НС. — Сначала вы отлавливаете сумасшедших...
— Как я узнаю, что это — сумасшедшие?
— Вы их узнаете. И наденьте это кольцо на безымянный палец, кольцо Академика. Оно дает вам право на три желания. Вы можете сказать их в конце сегодняшней стражи. Но только учтите — первое желание может быть выполнено только в течение минуты. Второе — в течение одного часа. Третье — в течение одного дня.
“Первое — в течение минуты. Второе — в течение одного часа. Третье — в течение одного дня”, — повторил про себя Старлаб, с хрустом завинчивая кольцо на палец.
— Но запомните, если хоть в одном желании вы проявите слабость...
— Я не проявлю слабости.
Открылась дверь, и холод с улицы царапнул взмокшее лицо. Чьи-то руки срывали с него одежду и натягивали другую — кожаную, черную, едко пахнущую потом, кровью и бензином. С ликующим взвизгом застегивались молнии.
Вот из темноты на него вывалилось зеркало, поддерживаемое чьими-то раболепными пальцами. Он увидел себя — черного, кожаного, с бледным лицом убийцы. Покачнувшись, зеркало отплыло в сторону.
Открылась дверь. “Ум-па-па, ум-па-па”, — зашумела музыка. Старлаб сжал губы и шагнул вперед, в пьяную предвесеннюю ночь.
“Сердце красавицы! Склонно к измене!” — разливается над городом масленый тенор, оповещая о начале Стражи красавцев.
Он выходит во двор — огромный, разлинованный на свет и тьму парой слепящих прожекторов. Остальные финалисты конкурса красоты толпятся тут же. Те же черные куртки, железные бляхи, серые породистые глаза с желтой короной вокруг зрачка. Вскинув руку, приветствуют его: “Да здравствует наш вожак! Наша живая статуя!”
Он тоже приветствует их, пожимает руки, хлопает по обтянутым черной кожей плечам. Ребята с лицами ночных богов, с дрожащими крыльями носа и тонкими ядовитыми губами. “Шеф, скажите им наше желание, после стражи поедем оттянуться! У вас же кольцо желаний, шеф, мы же знаем... Вы — наша статуя, шеф, мы вас любим, любим, любим!”
Заметно, что с ребятами уже поработали. Ряд белозубых улыбок, готовых в один момент смениться таким же дружным оскалом.
Где-то рядом загремели мотоциклы.
— Командуйте всем по мотоциклам! — снова вырос за плечом НС. — Вы будете на переднем, с факелом!
— Я никогда не ездил...
— Машины радиоуправляемы, вам ничего не придется делать.
Стая ревущих мотоциклов вылетела на них. И замерла, как по команде, приглашающе тарахтя.
“Сердце красавицы! Склонно к изме-ене! И к перемене!”
— По мотоциклам! — крикнул Старлаб и оглянулся.
В окне второго этажа темнела раскуроченная кукла и махала ему обрубком руки.
— Вперед!!!
Мотоциклы неслись по притихшему от страха и сладострастия городу.
Впереди, с факелом летел Старлаб. За спиной у него шумел черный плащ, лицо скрывала маска. Чуть позади мчалась остальная стая красавцев — с арканами, сетками, крюками. В конце догоняла пара мотороллеров с закрытыми кузовами.
НС не соврал: машина летела сама. Чумной ветер бил по лицу и швырялся плащом, то закручивая его воронкой, то вскидывая, как черное, подсвеченное огнями фар, знамя.
Вот около Центра диффузии в прыгающем пятне света вынырнула и заметалась странная фигура в длинном пальто.
— Ы-ы! — загудела сзади стая, целясь крюками, мотая над головой арканами.
Фигура бросилась в сторону и тут же забилась в аркане. Кто-то уже подхватил ее, извивающуюся и что-то кричащую; ее перебрасывают с рук на руки, пока не закидывают в дребезжащий кузов мотороллера.
Еще одна фигура, даже две. “Ы-ы-ы!” Нелепые горбатые куртки, черные вязаные колпаки, натянутые на лицо. Один подцеплен на крюк, его волочат по земле, чьи-то руки подхватывают его, бьют головой о колено и уже как тряпичную куклу перекидывают дальше. Нелепо взлетают ноги, захлопывается дверца кузова...
“Ы-ы?” Вторая фигура все еще бежит, петляя, шатаясь в пятне света. Жмется к домам, ныряет в проем... Уткнувшись в тупик, выбегает снова. Уворачивается от арканов, визжит. И внезапно падает, дергаясь в сетях...
Старлаб заметил, что главными ловцами были два мотоциклиста, которых первоначально в стае не было. Именно они отлавливали всех — остальные лишь бестолково тыкали крюками и бросали в пустоту арканы. Но разглядеть их лучше Старлаб не мог — не мог долго смотреть назад, обзор заграждал крутящийся плащ, слепил свет фар... И факел — для чего нужен факел, когда все пространство впереди и так простреляно огнями фар?
Новая фигура бежала впереди, потом вдруг упала на колени, пытаясь сорвать с себя идиотскую маску... Обернувшись, Старлаб видел, как ее уже заталкивают в кузов. Постепенно все слилось в один повторяющийся кадр. Нелепая фигура с закрытым лицом, бегущая в желтом пятне. Аркан, крюк, сеть. Конвульсии, кузов...
Сделав вираж, мотоцикл остановился.
Это была та же площадь, с которой они сорвались, гогоча и потрясая крюками, часа два назад. Площадь позади дома-музея — огромная, бессмысленная, с пустой клумбой и парой карикатурных деревьев. Перед домом стояли Ученый секретарь, НС и еще несколько человек с одинаковыми лицами.