5 января 1961 года, испугавшись разоблачения, Михаил Голеневский, который находился в то время в командировке в Берлине, бежал в США. Предупрежденные об этом англичане из опасения, что Москва сообщит об этом побеге своим разведчикам, поспешили с арестами Лонсдейла, Хаутона, Джи и Крогеров, произведя их через два дня — 7 января.
В то же время следует особо подчеркнуть, что все усилия контрразведки выявить других агентов «Бена» успехом не увенчались. Его разведывательное мастерство, мужество и стойкость обеспечили безопасность большей части резидентуры. Это позволило советской разведке в дальнейшем успешно и в кратчайшие сроки наладить работу нелегальной резидентуры и вновь приступить с позиций Англии к выполнению важных оперативных задач.
В «Очерках истории российской внешней разведки» констатируется: «Если бы не предательство, резидентура «Бена» могла бы еще долго вести работу и обнаружить ее контрразведке обычными средствами было практически невозможно».
Глава седьмая
В ТЮРЬМАХ ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВА
Погибай сам, но убереги от беды своего агента, сделай все возможное и невозможное, чтобы обезопасить и сохранить его.
Как и предполагал Лонсдейл, в ходе тщательного обыска в доме Крогеров были обнаружены существенные улики и предметы шпионской экипировки. Среди них, в частности, оказались: радиостанция «Мэрфи» с комплектом запасных батарей; устройство для высокоскоростной передачи магнитных записей; вшитые в кожаную папку паспорта на случай «внезапного ухода» на имя Джеймса Цилсона и Джейн Смит с фотографиями Питера и Хелен Крогер; фотокамеры «Минокс» и «Экзакта»; светильник и настольная зажигалка «Ронсон» с потайными полостями для вложений.
Однако Крогеры категорически отказались признавать, что эти предметы принадлежат им. По предварительной договоренности с Лонсдейлом они должны были «признаться» в том, что найденное у них шпионское оборудование принадлежит ему.
«На допросах, — подчеркивал в одном из своих произведений, посвященных деятельности Крогеров в Лондоне, Владимир Чиков, — Питер вел себя как опытный игрок: он говорил только то, чего нельзя было скрыть, на все другие острые вопросы старался закрывать перед дознавателями «двери» с помощью простого «я не знаю» или же уводил их далеко на «темные аллеи», когда казалось, что они слишком близко подходят к истине».
В ходе бесконечных допросов Крогеры не признали себя виновными, а также не признали шпионского характера связи с Лонсдейлом.
В конечном итоге англичанам удалось обвинить Крогеров лишь в «тайном сговоре с целью нарушить закон о сохранении государственной тайны».
Когда же арестовывали Лонсдейла, он держался подчеркнуто невозмутимо. Во время ареста, следствия и судебного процесса он вел себя стойко и мужественно, не выдав никаких секретов. За исключением двух источников, о которых стало известно британской контрразведке, резидентура Лонсдейла так и осталась не раскрытой англичанами.
Согласно английским законам обвиняемый не может находиться под стражей без предварительного слушания дела более семи дней. Но сложное следствие за такой короткий срок провести практически невозможно. В этой связи в Великобритании нашли способ творить беззаконие вполне «законно»: в конце каждого седьмого дня магистрату или же судье подается просьба продлить содержание арестованного под стражей еще на неделю. И так можно продолжать без конца.
Так, Крогеров доставили под усиленной охраной на предварительное слушание в суд первой инстанции лишь 7 марта, то есть ровно через два месяца после ареста. В ходе следствия дознаватели пытались найти убедительные улики, касающиеся незаконной деятельности супругов, но столкнулись с серьезными трудностями.
Предварительное слушание по «делу Лонсдейла» началось 7 февраля 1961 года в суде первой инстанции на Боу-стрит. Это была генеральная репетиция того пышного спектакля, который предстояло разыграть несколько позже в уголовном суде высшей инстанции Олд Бейли. Впрочем, предварительное слушание с таким же правом можно сравнить с разведкой перед боем. И этот этап разведчик выиграл.
На судебном заседании решался лишь один вопрос: достаточно ли у обвинения доказательств, чтобы передать дело суду присяжных. А потому само предварительное слушание «дела Лонсдейла» представляло собой скучную и однообразную процедуру. Ее унылый ритм нарушали лишь некоторые нелепые эпизоды, которые случались время от времени на радость журналистам.